Первая жертва

Мне показалось, с того момента Касё стал часто проводить время с яркими девушками, все как одна – живое воплощение образа «горячей студентки». Каждый раз, видя Касё с кем-то из них, я чувствовала себя униженной. Тогда я решила с головой уйти в учебу.

Но даже когда я сидела в библиотеке и готовилась к семинарам, учебники не помогали прогнать от себя мысли о нем. Шелест страниц – единственный звук, нарушавший тишину в читальном зале, – и тот напоминал мне голос Касё.

Неоновые огни ночного города. Синее ночное небо, усыпанное звездами. Его невинная улыбка. «Вот бы вернуться в тот вечер», – раз за разом с досадой думала я. Ну почему тогда, у меня дома, мы захотели не просто дружбы, а чего-то большего? Неужели мои слова так сильно задели его? Он ведь первым решил меня уязвить! Конечно, это было лишь оправдание… В глубине души я знала: фраза Касё была просто мальчишеской бравадой, в то время как я хорошо понимала, что говорю. Я осознавала, что мои слова могут глубоко его ранить, но все равно сказала то, что сказала. И Касё, которого обижали с самого детства, тоже почувствовал, что я специально сделала ему больно.

Я сидела в столовой и ела карри. Неожиданно к моему столику подошел Касё и сел напротив, поставив перед собой поднос с тарелкой мисо-рамена. Я обрадовалась, что мы наконец помиримся, но, подняв взгляд, обнаружила, что к нему спешит очередная стереотипная красотка. Какие же красивые у нее были волосы… Будто забыв про меня, Касё повернулся к девушке и улыбнулся.

– Ого, ты быстро! И как тебе? – нарочито громко спросил он.

Я отвернулась и стала есть карри. Теперь оно казалось мне безвкусным и просто обжигало горло своей остротой.

– Супер, мне очень понравилось! Ты сказал, он фотожурналист, поэтому я сначала немного сомневалась, стоит ли идти, но когда увидела, как он работает с цветом… Ни капли не пожалела. Я в восторге!

Я не могла поверить своим ушам. Затаив дыхание, я вслушивалась в их разговор.

– Понятно. Кстати, есть не будешь?

– Нет, мне еще надо найти преподавателя – я должна сдать ему работу до завтра. Увидимся в субботу!

– Давай, удачи.

Касё, махнув девушке рукой на прощание, взял палочки для еды. Когда она ушла, за нашим столом повисла гробовая тишина. Шум столовой доносился до нас словно издалека. Я поставила стакан и подняла взгляд на Касё. Наконец мы посмотрели друг другу в глаза.

– Давно не виделись. Юки, ты похудела?

Услышав это, я почувствовала ужасную слабость во всем теле.

– Неужели? – Я попыталась изобразить безразличие, но выдала себя следующей же фразой. – Вы говорили о фотографиях?

– А-а-а, – сухо протянул он и продолжил как-то отстраненно: – Я рассказал ей о фотовыставке брата. Я и тебе говорил, помнишь? Она захотела посмотреть.

– Хм, понятно. Значит, выставка уже открылась? А где?

– В районе Асакусабаси. У меня, кажется, был флаер. Да где же… а, вот.

Касё достал из сумки листовку, положил ее передо мной и при этом неразборчиво что-то пробормотал.

– Прости, что? – мягко переспросила я.

От волнения у меня скрутило живот, даже показалось, что меня вот-вот стошнит.

– Ты что, думала, ты какая-то особенная? Я многим рассказываю про своего брата. Видела бы ты сейчас свое лицо, – сказал Касё, подперев голову рукой.

Я не могла выдавить из себя ни слова.

– Ну пока, – бросил он, взял поднос и ушел.

Я сидела, не находя в себе сил даже поднять голову и посмотреть ему вслед. Слезы стекали по щекам и капали на скатерть. Проходящие мимо студенты то и дело бросали любопытные взгляды в мою сторону.

Несколько дней я пролежала в кровати, укутавшись в одеяло. Я почти ничего не ела и так похудела, что стали торчать ребра. Как-то раз рано утром я пошла в душ и, сняв пижаму, увидела в темном отражении зеркала свое истощенное тело. На него было больно смотреть. Я легла на прохладный пол и, чувствуя под собой его твердую поверхность, закрыла глаза. Мне так требовалась надежда… и поддержка…

Была одна лекция, которую я ни за что не хотела пропускать. Я оделась и, когда стала собирать сумку, обнаружила в ней листовку, на которой был изображен ярко освещенный зал фотовыставки. Какое-то время я так и стояла, сжимая флаер в руке, не в силах пошевелиться.

До сих пор не могу понять, почему тогда решила поехать на выставку Гамона. Может, я надеялась узнать что-то, что смогла бы использовать против Касё? Или хотела использовать Гамона, чтобы завоевать расположение его брата? А может, я сделала это от безысходности. Не знаю. Единственное, что я могу сказать точно, в тот день мной двигали совсем не благородные мотивы.

Гамон написал мне на следующий же день после нашего знакомства, а через неделю мы пошли на свидание в парк Уэно. Было многолюдно, листва начала желтеть, над головами гуляющих раскинулось чистое осеннее небо. Гамон старался идти в моем темпе, не убегая вперед.