Первенец (СИ)

Мать смотрела на гостя почти с ужасом, не выпуская из рук скомканную повязку, пропитанную настоем. Из всех безумных предположений ни одно не годилось на роль истины, а Куна упрямо молчала, еще не до конца поверив в то, что происходило.

- Диан-Фор-Два-Грост, - медик без запинки произнес название таблеток Аврелии.

- Диан..., - эхом повторила мать и зажала рот рукой. В комнате зашумела младшая, подтаскивая к себе экзопротезы, чтобы встать. Понесла её бездна и так все слышала, нет, надо высунуть любопытный нос.

- Пройдемте на кухню, - позвала медика Куна и он, шумно пошаркав подошвами ботинок об коврик, в три широких шага добрался до кухонного стола. Поставил кейс, открыл и стал выкладывать на стол таблетки в коробках. Пять, десять, двадцать. Куна столько у фармацевтов не видела не то, что в своем доме. Мать неуклюже рухнула на стул, не сводя глаз с медикаментов.

- Простите, а почему? Откуда столько?

- Не могу знать, дарисса, - улыбнулся рядовой Фирмий, - у меня приказ. Ваш отпечаток, пожалуйста.

Планшет с сенсорным сканером отпечатков он положил рядом с таблетками. Мать, все еще не дыша, приложила палец.

- Это кредит? Сколько мы должны?

- Никак нет, таблетки ваши, - уверенно заявил медик и захлопнул кейс, - извините, у меня график. Здоровья вам и вашим близким.

Попрощавшись кивком, военный ушел в полной тишине. Мать перебирала коробки  с приоткрытым ртом. Двадцать упаковок - это почти на два цикла. Новенькие, аккуратные, бесценные. Она гладила их пальцами и пересчитывала. Не выдержала, вскрыла одну, сдернула крышку с баночки и высыпала на ладонь прозрачные голубые капсулы. Без шуток, без подвоха. Диан-Фор-Два-Грост.

- Что происходит, Куна? - беспомощно пролепетала мать. - Ты что-то сделала? Кому-то написала и они откликнулись? Почему военные?

Старшая не могла смотреть на мать. Замечать, как шок сменяется радостью. Как она, все еще не веря, накрыла ладонями коробки, а потом притянула к себе и обняла. Крепко и счастливо, словно только что спасенного ребенка. Из комнаты на экзопротезах с металлическим шорохом сервоприводов пришла Аврелия и застыла, схватившись рукой за дверной косяк.

- Несуществующие боги, откуда?

- Кажется, генерал подарил, - едва слышно ответила Куна.

Радость взошла светилом над маленьким бараком в рабочем квартале. Мать вскочила и бросилась обнимать дочерей, целуя, куда попадали губы. Их смех с Аврелией звучал музыкой на празднике и обе тараторили без умолку.

- Наилий? Не может быть!

- Какая же ты молодец, дочка! Есть толк от писем, неужели нас услышали?

Услышали, прочитали и вызвали в гостиницу, чтобы там натыкать носом в грубые слова, как щенка в собственную лужицу. Куна вымученно улыбалась в ответ и не могла понять, почему так гадко, когда нужно ликовать? Закончилась жизнь впроголодь, ночные смены, попытки занять денег у всех подряд и самое черное отчаяние, какое можно представить.

- Любимый! Любимый, - захлебывалась восторгом Аврелия, - Он спас меня! Спас!

Спас. Мог сделать это молча одним щелчком пальцев, раз внимания генерала и единственного запроса хватило, чтобы сдвинуть неподъемную гору бюрократии. Мог позвонить и спросить, почему незнакомая ему дарисса так резка в словах.

Мог, но поступил по-другому. Как обычный цзы’дариец, которого задели несправедливые обвинения. Она кричала, что извинится, но так этого и не сделала. Даже сейчас не могла найти в себе силы. Стыд разгорелся удушьем, щеки запылали. Завтра она все исправит. Может быть.

Глава 7 - Новая старая жизнь

Аврелия и мечтать не могла, что Наилий спасет ей жизнь. Нет, когда-то представляла себя попавшей в беду, похищенной злобными инопланетянами и томящейся в плену. И чтобы генерал непременно в белом парадном кителе и за штурвалом серебристого катера примчался спасать. Приземлился прямо на крышу темницы и с одним только посохом раскидал всех врагов, а потом долго смотрел бы ей в глаза, не в силах оторваться. «Аврелия, свет моей души, - сказал бы он, - Аврелия...»

- Ты будешь травяной отвар?

- Мама, - расстроенно скуксилась она, но кивнула, пододвигая кружку к заварнику.

Куна уже отоспалась перед следующей сменой и теперь рассеянно жевала пшено. Второй день с кислой физиономией ходила, будто не радовалась, что сестра будет жить как нормальная цзы’дарийка. Вечно о себе. Проблемы у неё на работе, наверное, но теперь плевать. Маминого жалования хватит, а дарисса-зазнайка может больше не корчить из себя героиню. Столько пафоса и апломба было, когда бегала эти письма строчить. На кухне невозможно было сидеть от бесконечных фондов, служб, отделов, департаментов. Весь город на уши подняла, а таблетки прислал любимый Наилий. Надо было дуре сразу догадаться ему написать, но куда ей.

- Я сегодня проверила, жалование уже на счете, - радостно сказать мать, наливая Аврелии отвар и усаживаясь рядом со старшей дочерью, - там больше, чем обычно, дождалась я премии. Раз таблетки есть, то можно потратить немного на себя. Куна, дочка, чего бы тебе хотелось?