Первенец (СИ)

Устала в дороге, Нурий помогал выбраться из машины, а рядом бестолково суетился молодой охранник. Толковых бойцов Рэм в горы забрал, а женщину генерала оставил со вчерашним кадетом. Тьер, нашел с кем!

- Ваше Превосходство, - поднявшись на борт, военные хором поприветствовали генерала, а Куна удивленно уставилась на Публия. Лейтенант ждал её, облокотившись на санитарные носилки для перевозки лежачих больных. В хвосте катера для них предусмотрели специальные крепления и штангу с занавеской.

- Ложитесь, дарисса, - военврач приглашающе похлопал по носилкам, - перелет долгий, погодные условия сложные.

Куна попятилась назад, упрямо закусив нижнюю губу. Генерал уже догадался, что сейчас будет, но все еще наивно надеялся на чудо. Напрасно.

- Я здорова, могу лететь сидя, - тихо сказала беременная, повернувшись к нему. - Пожалуйста, Ваше Превосходство, не нужно носилок.

И вроде бы не спорит, а просит, но дергает от этого лишь сильнее. Все в штыки. Буквально. Будто он - главный монстр сектора, мечтающий навредить своей женщине. Кажется, скоро руку подаст, чтобы помочь сесть в машину и услышит отказ. Несуществующие боги, за что?

Да, генерал бывал резок и груб, но меры Куна не знала. Как в том примечании к заявке на нилота вскипала бурей негодования и выливала все на голову. Зло и упрямо. До сих пор не могла простить сцены в номере гостинцы, когда заставил раздеваться? Он давно извинился, что еще нужно сделать?

- Нет, Куна, - холодно ответил Наилий, чувствуя, что еще одно возражение, и он потащит её на носилки сам, - так будет лучше для ребенка.

Глаза опустила, но кулаков не разжала. Сгорбилась, словно ждала удара и молчала. Генерал замер, чувствуя, как течет ядом по крови адреналин. Слишком много хапнул, пока ждал хорошую погоду. Не мог успокоиться и снова приходилось сражаться со своей женщиной. Время на полет таяло, в горах надо сесть до темноты, они и так летят на восток, уменьшая день. Все ждут, Куна молчит, а рядом страдает охранник.

Не привык мальчишка к капризам любовниц генерала. В училище из любви и заботы о женщине делали культ. Служба, боевые операции, полеты в космос - все ради благополучия семьи, оставшейся на Дарии. Ради женщин. Любимых, дочерей, матери, сестер. Куна беременна, расстроена, а генерал заставляет делать то, чего она не хочет. Зачем? Это же мелочь, ерунда, почему не уступить?

Не понимал мальчишка, жалел Куну, украдкой поглядывая на неё и не зная, чем помочь. С той детской добротой, когда сердце отзывается на чужую боль, как на свою собственную. Сострадательно, порывисто. Не то, что закованный в броню генерал, который умеет только приказывать. Старый, циничный, черствый.

А женщины все чувствуют и безошибочно тянутся к тем, кто на их стороне, будоража инстинкт защитника. Толкая на безрассудства. Мальчишка уже рот открыл и воздуха глотнул, чтобы заступиться за чужую женщину, но Публий оказался быстрее.

- Его Превосходство прав, дарисса. Военный катер - не гражданский транспортник, здесь нет удобных кресел и вежливых стюардесс. Восемь часов на жестком сидении даже мужчине тяжело выдержать. У вас поднимется тонус матки, появится угроза выкидыша. Этого хотите?

Умел военврач пугать так, чтобы Куна сделала как надо, но не ударилась в панику. И все равно генералу было неприятно, что сдалась не ему, а Публию. Виновато качнула головой и пошла к носилкам.

- Бойцы, помогите, - позвал Публий рядовых, сноровисто фиксируя пациентку ремнями. Не взял с собой санитаров и по привычке командовал всеми, кто подворачивался под руку. Нурий уже стоял у носилок, а мальчишка только очнулся, хлопая глазами. Беспокойство в них стало острее. С такой нежностью помогал крепить носилки в пазы на днище и закрывал Куну занавеской, что к адреналину генерала острой приправой добавилась ревность. Надо будет спросить у Рэма, как он набирает пополнение.

- Спасибо, бойцы, свободны, - улыбнулся военврач и сел рядом с носилками, - мы готовы, Ваше Превосходство.

- Прекрасно, - кивнул генерал, одновременно прощаясь с рядовыми, - взлетаем.

***

Светило плыло над океаном ровным золотым диском. Слишком маленькое для бескрайнего неба, но яркое и притягательное. Руки генерала тянулись к штурвалу, чтобы отключить автопилот и полететь прямо к нему. Оно манило пламенем и свободой. Чем выше от земли, тем меньше преград и ненужных мыслей. Так летают птицы, а у него вместо крыльев - катер.

Говорили, за всю жизнь - одна страсть и, может быть, свою он нашел слишком рано. Таким же беспокойным утром в горном интернате, когда впервые поднял катер в небо. Тот первый восторг ничем не перебить, даже издали не взглянуть. Казалось, небо заменит все, что искал мятежный мальчишка и ответит на все вопросы. Нет семьи? И не нужно. Она для тех, кто ходит по земле и смотрит только под ноги. Он другой. Генетически.

Штурвал на себя и носом вверх. Курсом строго на светило.

Он забрался на свою гору, дотянулся до звезд, рассыпав их свет искрами на генеральские погоны. И что теперь?