Первоапрельский розыгрыш

Пару часов назад, когда я очнулась, подруга не упустила возможности ввести меня в курс дела, объяснив, что я лежала в коме около недели, вследствие аварии. Не забыла она и упомянуть о переломе рёбер, множественных ушибах и сотрясении. Шикарный набор, мне понравился. Нет, ясное дело, что речь Светы не обошлась без ругательств, обвинений в неразумности и глупости, невнимательности и импульсивности. Но я не обижалась и даже тепло улыбалась, в глубине души понимая, что все эти возгласы вызваны лишь чрезмерным волнением и беспокойством.

А после как раз зашёл разговор о Волкове. Невзирая на все мои возражения, попытки перевести тему и отгородиться, Света не сдавалась и упорно напоминала мне об этом мерзавце, призывая встретиться с ним и разобраться во всех недопониманиях. Странно, что она вообще встала на его сторону, при этом ничем не поясняя подобное поведение и лишь загадочно упоминая, что я всё узнаю от Александра. На это я только скептически фыркала, уже предполагая, что без очередной лжи наша с мужчиной беседа не обойдётся.

К сожалению, подруга, видимо, не понимала или сознательно не замечала, что своей просьбой бередит внутри меня больные, разрывающие на куски душу воспоминания, заставляя переживать испытанное унижение снова и снова. Конечно, внешне я и сама старалась не подавать вида, что меня эти разговоры хоть как-то задевают, но немного подумать самой тоже иногда нужно. Увы, Света была не из тех людей, кто сначала думает, а потом делает, тут всё с точностью да наоборот. Её уверенность в том, что от встречи друг с другом нам станет легче, была непоколебима.

И вот теперь я молчаливо смотрю на мужчину, растоптавшего меня, словно маленькую мошку, ожидая последнего приговора. Больно. Очень больно думать об этом, больно вспоминать о пережитых чувствах, больно смотреть на губы, зная, что ещё совсем недавно они уверенно и страстно целовали другую, больно видеть глаза, помня, как зло и высокомерно они умеют прожигать тебя изнутри. Больно просто быть рядом.

Но я из последних сил старалась запрятать подобные мысли поглубже, вовремя осознавая, что мы в общем-то ни тогда, ни сейчас не являлись друг другу кем-то важным и дорогим, наш статус официально никогда не распространялся дальше связи «начальник-подчинённая». Правда, как выяснилось, подобная связь имеет под собой некоторые привилегии, но не думаю, что это удачный момент о них вспоминать.

Словно очнувшись, Волков нерешительно, что очень даже удивляет, потоптался на месте, хрипло произнёс короткое «Привет» и застыл, видимо, ожидая от меня ответных действий. Только я не представляла, что на это сказать, да и зачем эта встреча понадобилась вовсе. В общем, молчание затягивалось.

Мужчина, скорее всего, понял, что инициативы от меня словно кот наплакал, поэтому, на пару секунд прикрыв глаза и выдохнув, подошёл к постели и сел на стул, стоящий рядом. Увы, надежды на то, что мы обойдёмся без разговоров и Волков просто развернётся и уйдёт, не оправдались. Видимо, не судьба.

— Я так понимаю, что говорить придётся мне, потому что беседы ты со мной вести не желаешь?

Странно, что он сказал это с вопросительной интонацией. Мне казалось, по моему виду довольно-таки прозрачно ясно, что я не то, что говорить, я и видеть-то его не желаю. Возможно что-то такое промелькнуло на моём лице, ибо Волков нахмурился ещё больше и отвёл взгляд, смотря себе куда-то под ноги. Неужели этот холодный и бездушный человек волнуется?

— Видимо, я прав. Знаешь, Настя, я ведь целую речь подготовил, в которой подробно описывал причины моего поступка, оправдывался, просил простить и тому подобное. А сейчас у меня все эти заготовки словно вылетели из головы и внутри такой вакуум, что даже эти пара предложений даются мне с огромным трудом. Удивляюсь, как между ними вообще проскальзывает хоть капля осмысленности.

Не знаю, о чем Волков думал, но точно не мозгами, когда, прерывисто вздохнув, схватил меня за руку и практически до боли сжал, попутно находя пульсирующую венку на запястье. И главное, без возможности вырваться. Кажется, легче кровать сдвинуть, чем забрать руку у этого упёртого мерзавца.

— Постой, пожалуйста, позволь мне чувствовать тебя хотя бы так. Даже это маленькое прикосновение меня успокаивает, напрямую доказывая ощущаемыми пульсом и теплотой, что ты жива. — дождавшись, пока я затихну, Александр продолжил. — А ведь этот жест меня не только успокаивает, но и позволяет сосредоточиться. Знаешь, я хотел бы поделиться с тобой одной историей, полные подробности которой не знает никто. Нет, конечно, изначально я не собирался говорить о чём-то подобном, да и с произошедшим в ресторане этот рассказ нисколько не будет связан. Однако мне кажется, что он даст тебе некое представление о том, какой я человек. А уже дальше только ты будешь решать, слушать ли мою заготовленную речь или всё же выкинуть меня из своей жизни. Как тебе уговор? Дашь ли ты мне этот шанс?