Первоапрельский розыгрыш

Тут я резко перевела взгляд на свои руки и, наконец, заметила, что всё время нашего разговора держала в руках кружевные трусы. Неловко, однако, вышло.

Быстро сложив оставшуюся одежду, я перешла к сбору косметических средств. Краем глаза я периодически поглядывала в сторону Александра, всё-таки вставшего с моего нового пледа и решившего, видимо, осмотреть каждый угол спальни. Саша даже умудрился обследовать ту злосчастную стену около кровати.

Вот только спустя пару минут я поняла, что его привлекла не стена, а подоконник, на котором стояли фотографии.

— Настя, а кто это?

По рамке, которую мужчина держал в руках, стало очевидно, что смотрит он на того человека, про которого я с таким усердием старалась часто не вспоминать. Тем более я не планировала в ближайшее время рассказывать эту историю Саше, вот только забыла про эти фотографии. Конечно, можно пробормотать что-нибудь обобщённое или вообще сделать вид, что не заметила вопроса.

Однако после откровений мужчины в больнице было бы как-то по-свински также ему не довериться. Нет, конечно, я не обязана этого делать, но мне и самой следовало бы выговориться, рассказать всё, что уже так давно затаилось в душе. Что ж, скорее всего, время пришло. Переборов внезапно нахлынувшую и пробравшуюся вглубь тела дрожь, я пару раз вдохнула-выдохнула и, посмотрев на человека с фотографии, ответила.

— Это я и мой отец.

Глава 31

Думаю, Саша не заметил той значимости, которую я вкладывала в свои слова, так как реакция «пожать плечами и улыбнуться» — определённо не та, которую я ожидала. Мужчина посмотрел на меня и, видимо, обратив внимание на то, что моё поведение не соответствует его представлениям, Саша непонимающе поднял брови. Устало вздохнув, я села на кровать, потянувшись, взяла с подоконника фотографию и погладив кончиком пальца лицо отца, произнесла:

— Он умер десять лет назад.

Вот теперь до Саши определённо дошло, что я подразумевала в своих интонациях вначале разговора. Осторожно присев рядом со мной на край кровати, он тоже посмотрел на фотографию.

— Если не можешь или не хочешь, то ты не обязана мне ничего рассказывать. Я в любом случае всё пойму.

Ну уж нет. Конечно, говорить о случившемся было неприятно и больно, но в этот момент я также понимала, что если не расскажу сейчас, то уже не расскажу никогда, ибо моя решимость просто испарится и, скорее всего, не вернётся назад.

— Не думаю, что у меня вновь появится эта ничем не объяснимая храбрость говорить о случившемся, поэтому мне предпочтительнее и легче выложить всё сейчас, чем мучиться с этими навязчивыми мыслями потом.

Кивнув, Саша взял меня за руку и стал ждать, когда я начну говорить. Времени для того, чтобы сосредоточиться, потребовалось не много, так как тянуть с откровениями я была больше не намерена. Дольше тянешь — дольше сомневаешься, ищешь причины для отказа, передумываешь. Я совершенно не желала испытывать подобное, поэтому, вновь погладив фотографию, начала рассказ.

— Понимаешь, мне тогда было двенадцать лет, только вступила в подростковый возраст, характер заметно испортился. Я стала эгоистичной, раздражительной, требовательной, непослушной, в общем полный набор. Думаю, тут следует объяснить, что с моим отцом у меня было такое взаимопонимание, которого я так и не испытала больше ни с кем другим. Многие говорят, что нет более близкого и родного человека, чем мама. Для меня таким человеком всегда был, есть и будет мой папа. Определённо, это можно увидеть, сравнив, сколько я ругалась со своими родителями, хотя это определённо неправильно с моей стороны, но ладно… Так вот, за всё наше времяпровождение с отцом, мы с ним ссорились лишь дважды. С матерью мы же выясняли отношения практически ежедневно. Может это и некрасиво так думать и говорить, вот только для меня подобная статистика является одним из определяющих факторов и важным воспоминаниям. Надеюсь, ты теперь понимаешь, насколько для меня дорого было общение с отцом, что я готова была где-то усмирить свой непростой характер, уступить, а в некоторых случаях этого даже и не требовалось. Наши мысли порой удивительно совпадали. Жаль, что подростковый возраст испортил всё.

Нервно выдохнув, я мельком посмотрела на Сашу. Заметив его понимающий и неосуждающий взгляд, сразу почувствовала себя чуточку спокойнее и гораздо увереннее продолжила рассказ.