Первобытный менталитет

В племенах Западной Австралии — та же церемония; ее описал епископ Сальвадо. «Если стороны приходят к выводу о том, что правонарушитель должен быть наказан, тогда глава оскорбленной семьи приговаривает его к соразмерному с его проступком наказанию, которое иногда заключается в том, что ему протыкают ляжку, используя для этого ghici. Его ставят на расстоянии, словно цель, и оскорбленный метает в него столько ghici, сколько у него есть; тем лучше для осужденного, если он достаточно ловок, чтобы от всех них увернуться. Когда ghici исчерпаны, жажда мести утолена; говорить больше не о чем. Мир заключен»[68]. Иногда испытание представляет собой сражение, и родственники и друзья обвиняющих и обвиняемых участвуют в нем. Борьба прекращается с появлением первой крови. Так случается в основном тогда, когда в деле заинтересованы несколько племен. «Женщины начинают обмениваться оскорблениями и возбуждают мужчин до такой степени, что, выйдя из себя и вопя в исступлении, они беспорядочно подпрыгивают, совершают тысячи конвульсивных движений, бесцельно перебегают с места на место и, закусывая бороду зубами, с ghici наготове, они то бросаются друг на друга, то отступают, продолжая вопить и подпрыгивать до тех пор, пока брошенное ghici не приводит к ужасающей свалке. С обеих сторон летит оружие; тем временем женщины, бегая и шумя, вселяют в мужчин отвагу и снабжают их оружием, собирая брошенное «противниками». Как только среди этой сумятицы на землю падает раненый или убитый, сражение мгновенно прекращается, ярость исчезает и каждый торопится оказать помощь раненому»[69].

Это свирепое сражение на деле есть не что иное, как ордалия, и доказательством этому служит последняя деталь. Если нужны еще доказательства, то достаточно напомнить о том, что австралийцы, как и почти все первобытные народы, не знают сражений в рядах и всегда избегают открытых столкновений. Настоящая война ведется лишь внезапными набегами и из засад, а чаще всего в виде нападений на рассвете на ничего не подозревающего врага. «Ужасающая свалка», свидетелем которой оказался епископ Сальвадо, была ритуальной церемонией, считавшейся необходимой обоими участвовавшими в ней племенами.

Грэй, один из первых и лучших наблюдателей, описавший австралийские племена юга, также сообщает: «Всякое иное преступление (кроме инцеста) может быть искуплено тем, что виновный явится и подвергнется следующей ордалии: все, считающие себя оскорбленными им, могут бросить в него копья; или же он позволит проткнуть ударами копья определенные части своего тела, например ляжку, икру или нижнюю часть руки. Для каждого из обычных преступлений определено место, которое будет проткнуто копьем. Иногда навлекший на себя такое наказание туземец хладнокровно протягивает оскорбленной стороне ногу, чтобы та проткнула ее своим копьем… Если виновный был ранен в той мере, которая считается достаточной за его преступление, его виновность исчезает. А если ни одно из брошенных копий не ранило его (поскольку каждый из нападающих имеет право лишь на определенное число бросков), то он также получает прощение»[70]. Грэй справедливо пишет, что эта ордалия имеет значение «полюбовной сделки». Это, собственно говоря, не наказание, хотя на деле чаще всего тот, кто подвергся ордалии, оказывается таким способом наказанным. В основе своей это обряд, мистическая операция, предназначенная предупредить или остановить неблагоприятные для социальной группы последствия, которые совершенный проступок (убийство, прелюбодеяние и т. д.) обязательно вызывал бы. Это мистическое лекарство от мистического несчастья: искупление в полном и этимологическом смысле слова. Эйлман, детально описавший совершенно похожую и связанную с прелюбодеянием ордалию, свидетелем которой он был, добавляет: «Австралиец юга не знает дуэли, которая служила бы для вынесения в ходе процесса приговора высшей силы»[71]. Его ордалии не являются Божьим судом.