Первобытный менталитет

Не оспаривая эти вариации, являющиеся необходимыми следствиями различий в социальных структурах, заметим: чем больше в данном низшем обществе виден собственный характер первобытного менталитета, тем яснее выражены в его предзнаменованиях те особенности, которые мы констатировали ранее. Птицу или животное, которые их доставляют, призывают не просто как носителей доброй вести; их просят, их почитают, их благодарят как раздатчиков таких милостей, без которых невозможно обойтись и которых надо от них добиться. Предзнаменование для этого менталитета, следовательно, не просто знак, оно в то же время и причина. Или, лучше сказать, в таком положении этот менталитет не проводит различия между знаком и причиной. Возможно, он не имеет понятия о знаке, который был бы исключительно знаком; по крайней мере, реальности невидимого мира менее, чем что-либо иное, участвуют в формировании такого понятия. Без сомнения, некоторые первобытные люди великолепно умеют извлекать пользу из естественных знаков. Очень часто, например, когда речь идет о том, чтобы обнаружить на земле даже едва различимые следы животного или определенного человека, или о предвидении погодных изменений и т. п., они поражают европейцев своей проницательностью. Однако в этих случаях речь идет о таких связях, которые сделались им привычными благодаря опыту, обучению и повседневной полезности. Тут они используют часто «феноменальную» память и внимательность, тем более действенную, что у нее не много других объектов. Но как только речь заходит о признаках, объявляющих о присутствии мистических сил, ориентация их ума совершенно меняется. Знаки приобретают мистическое значение. «Причину» от «признака» отличить более невозможно. Предзнаменования — великолепный пример этого. Другими примерами являются необычные факты, которые были исследованы раньше.

Какой же из этих двух элементов имеет для первобытного менталитета преобладающее значение? Предзнаменование предсказывает и производит событие, птица — глашатай и творец его. Но птица предсказывает событие потому, что производит его? Или же, как это обычно считают, вероятно, она его производит, потому что предсказывает? В этом случае иллюзия является, видимо, результатом хорошо известного закона психологии: когда господин слишком далек и недоступен воображению, тогда его исполнители, видимые и выступающие посредниками, получают те почести, которые первоначально были предназначены ему. Если мы будем руководствоваться нашим опытом, то наиболее естественным покажется именно такое предположение. Однако оно не кажется согласующимся с опытом первобытного менталитета, для которого «предсказать» неотделимо от «совершить». Помимо уже рассмотренных собственно предзнаменований, в нашем распоряжении есть и многочисленные другие свидетельства этого. Так, у индейцев Новой Франции «относительно того, что мы предсказываем им лунные и солнечные затмения, которых они очень боятся, существует представление, будто мы являемся их хозяевами, что нам известно все, что должно случиться, и что именно мы всем этим и распоряжаемся. И в таком убеждении они обращаются к нам, чтобы узнать, уродится ли у них хлеб, где находятся их враги и в каком количестве они придут»[24]. «На Камчатке туземцы благодарят трясогузок за весну и лето, так как верят, что эти птицы приносят их с собой»[25]. Эти трясогузки являются птицами-предзнаменованиями; им же приписывают силу «сделать» весну, о которой они объявляют. Все очень многочисленные факты этого рода легко интерпретируются, стоит лишь только их связать с тем типом причинности, который привычен первобытному менталитету. Когда нет представления о связи ряда предшествующих и последующих событий, происходит моментальный переход от мистической невидимой силы к ее видимым следствиям.