Первое апреля — один день весны

— Вот именно — «Сашка»! — недовольно произнес отец. — Может, так и прикажешь звать председателя? Или еще лучше: «товарищ Егоров». Тогда он покажет нам участок! Нет, братец, тут обхождение нужно…

Вскоре они спустились в низину. Здесь опять было грязно и сыро. По размытым колеям, как после обильных дождей, бежала вода. Канавы бурно шумели ручьями, выплескиваясь на дорогу мутными лужами. Вода словно пыталась спастись от солнца: она бурлила, пенилась, торопилась как можно скорее добраться до оврага, чтобы скрыться в его глубине, смешаться с водами бежавшей там речки. Пусть и невелика эта речка, а все равно донесет она свои воды до Глубокой, а оттуда вместе с ней помчится в другие большие реки, а там — и до моря можно податься. А море, оно велико и могуче — не то что малые ручьи да речки. Морю и солнце не страшно!

Навстречу по грязной дороге шла полуторка, и отец посигналил: мол, чуть в сторону подай! Дай разъехаться!

— Чего орешь! Не видишь? — Из кабины полуторки выскочил шофер, с тоской посмотрел под задние колеса и не то произнес, не то пропел с сожалением: — Эх, дороги!..

Оказалось, полуторка буксует, а за ней остановилась еще одна машина — «ГАЗ-69» — с несколькими пассажирами. Кто-то из них подбросил под заднее колесо полуторки грязную щепку и клок прошлогодней сухой травы. Шофер взял лопату.

— Теперь, может, пойдет, — наконец сказал он.

— Давай, — поддержали его пассажиры и водитель «газика», — а мы подтолкнем!

Шофер вскочил в кабину, включил газ. Остальные уперлись руками в борта:

— Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!

Полуторка продолжала буксовать.

— Пап! — оживился Гошка. — Пойдем тоже!

— Грязно там, — сказал отец, но тут же согласился: — Пожалуй, а то неудобно… Вдруг колхозная! Припомнят еще.

Они вышли из машины и направились к полуторке.

— А ну-ка вместе попробуем! Только ты не лезь! — добавил отец Гошке. — Под колеса еще попадешь и перемажешься.

— Раз-два, взяли! — подхватили все вместе.

И Гошка тоже не выдержал. Он уперся правой рукой в переднее крыло полуторки:

— Раз-два, взяли!

— С таким помощником вытянем! — весело сказал шофер, заметив из кабины Гошку. — А ну, ребята, еще чуть-чуть! Кажется, берет!

Машина ревела, плевалась грязью прямо в лицо Гошке, но он продолжал упираться в крыло и весело кричал вместе со всеми:

— Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!

Вдруг Гошка почувствовал, что крыло медленно начинает уходить от него, услышал слова шофера: «Давай, давай, пошла!» И верно, машина рванула вперед, проскочив злополучное место.

— Ну, все! — облегченно вздохнул шофер. — Спасибо! Пошел!

Не останавливая машины, чтобы опять не забуксовать, он захлопнул дверцу. Полуторка свободно объехала стоявшую перед ней «Волгу» и поползла вверх по дороге.

Вернулись к своей машине пассажиры «газика», сказав на прощание отцу и Гошке: «Бывайте!»

Отец будто ждал, когда они сядут в машину.

— На кого ты похож! — стал возмущаться он, подойдя к Гошке. — Ты посмотри на себя! Ведь говорил: не лезь!

А Гошка виновато вытирал забрызганное лицо и довольно улыбался:

— Я вытрусь, пап! Подумаешь! Зато помогли? Если бы не мы — сидеть бы ей, машине!.. Правда?

7

Над Сергиевкой появились облака. Их было немного, и они висели высоко в голубом небе. А может, это только казалось, что высоко. Деревня растянулась по глубокой впадине. Потому все, что окружало ее — поля, леса, шоссейка, кладбище с древней часовней, — как бы высилось над Сергиевкой почти на уровне самого неба.

День был тихий, безветренный, и облака, казалось, не двигались. Длинная труба деревенской котельной, очень похожая на трубы допотопных пароходов, выбрасывала в воздух сероватую струю дыма. Дым тоже замирал в небе, чуть заметно рассеиваясь.

Гошка увидел эту трубу и этот дым и будто обрадовался.

«Вот и я так рисую, точно так, — подумал он. — А учительница говорит: «Не так! Трубу покороче надо, и у дыма не такие резкие линии».

Действительно, Гошка рисовал длинные трубы, как эта, и дым обводил ясной четкой линией, как виделся ему сейчас дым из котельной в Сергиевке.

«Жаль, учительницы нет! Показал бы ей!» — подумал он.

Сергиевка — не Голубинка. Деревня большая, разбросанная или размазанная, как говорят сами сергиевцы, с десятком улиц, мощеных и грунтовых, с несколькими двухэтажными каменными зданиями, мастерскими для ремонта машин и тракторов, новой школой и Дворцом культуры. И если Голубинка, выславшая всех своих жителей в поле и на фермы, была пустынна, то Сергиевка, наоборот, не только кишела своими людьми, а и стягивала приезжих и пришлых из соседних деревень. Отсюда расходились дороги во все географические точки колхоза, отсюда бежали в разные стороны столбы с проводами, отсюда шло управление всеми сложными хозяйственными делами.

И то ли от низкого расположения деревни, то ли просто от весны, а может, и от того и от другого, Сергиевка не блистала чистотой своих улиц. Они были сверх меры грязны и мокры в этот апрельский день.