Первое чудо. Беседы о браке и семье

Мне представляется, что ошибка в этом вопросе стоит очень дорого. Цена вопроса – изломанные людские судьбы. Есть, к примеру, большой спорт. Это спорт сверхнагрузок и мировых достижений. Имен в этом спорте не так уж много и они широко известны. Но есть и другой спорт, тот, где достижения скромнее и славы поменьше. Он более массовый, но это не значит, что там нет волевых усилий, пота, преодоления себя. Там все есть, только уровень пониже. Есть (при Союзе была точно) – физкультура, то есть, та область народной жизни, с которой связаны дворовые игры в футбол и теннис, утренние пробежки, детская секционная работа. Вовлеченность народа в здоровый образ жизни и градус интереса к большому спорту являются питательной средой для настоящих спортивных достижений. Разрушьте незаметную и малобюджетную сеть боксерских секций, прячущихся по подвалам в ЖЭКах, и через пару лет бесполезно будет ждать появления в такой стране чемпиона мира по боксу. Корни подрубишь – не жди плода. Даже спать под деревом с подрубленными корнями не рекомендуется, поскольку такое дерево рухнет рано или поздно.

Высокое подвижничество христианского мира так же относится к незаметным и повседневным семейным добродетелям, как наличие славных имен в большом спорте зависит от общей вовлеченности народа в физическую культуру и от любви народа к спорту, как таковому. Святость – это ведь не только преодоление пола. В этом смысле семья тоже кое-что может дать, но здесь ее средства ограничены. Святость – это ведь и терпение, и трудолюбие, и ответственность, и принесение личных интересов в жертву общему делу. Таких добродетелей, произрастающих на почве семейной жизни, множество. О них мне и хочется говорить, с той целью, чтобы реабилитировать семью в глазах любителей добродетельной жизни. Человеку, стремящемуся исполнить заповеди, вовсе не лежит прямой и неизбежный путь в монастырь. Очень многие заповеди можно исполнять посреди житейской суеты под аккомпанемент младенческого плача.

В первой половине XIX века в Киевской Духовной Академии при ректорстве Иннокентия Борисова был профессор Авсенев Петр Семенович. Этот человек прожил очень короткую (всего 41 год) жизнь и умер в Риме, будучи священником при русском посольстве. В последний период жизни носил сан монашеский и звался именем Феофан. Это был очень глубокий, высокообразованный и чистый нравственно человек. Студенты любили его и его лекции до такой степени, что, в порыве благодарного восторга, нередко выносили его из аудитории на руках. Замечу попутно, что времена те были суровы, в ходу были и телесные наказания. То есть особой свободы и демократии (используем и это истоптанное, всем надоевшее слово) не было. Но была любовь, которая «не вяжется». Наших лекторов, при всей свободе нравов и торжествующем демократизме уже давно не выносят на руках из лекториев.

Так вот, Феофан, читая будущим пастырям нравственную философию, приводил примеры неожиданные. Размышлял, например, о живучести народности китайской, которая, при архаичности и неразвитости государственного устройства, имеет свое собственное бытие и пользуется им беспрерывно в течение долгих столетий. Архимандрит Феофан считал, что народ китайский из всех заповедей Божиих хорошо знает только одну, а именно, о почитании родителей. В традиции Китая есть почтение не только к отцу и матери, но и ко всякому старшему человеку, особенно, к человеку, могущему научить молодежь чему-либо доброму. За это исполнение всего только одной заповеди Закона Божия, считал Феофан, Правосудный Господь наградил китайский народ непрерывностью гражданского и государственного бытия, живучестью и историческим долголетием.

Ну, и где же нам взять, если не китайские добродетели, то хотя бы подобных Феофанов, которые укажут примеры, достойные подражания? Сплошь и рядом встречаешь зашоренных людей, которые прямо таки кричат: «Не смей брать примеры из жизни людей не православных!» Как будто у нас в кармане – лицензия на окончательную истину не только в вопросах догматического богословия, но и в вопросах выпечки хлеба и лечения младенцев от насморка. Хочу спросить: «Кто вас, господа, обучил такому бытовому хамству и беспримерной самоуверенности? Не желаете ли узнать из Писаний, что в первой Своей проповеди в синагоге Назарета Господь Иисус вспомнил Неемана-сирийца и вдовицу из Сарепты Сидонской, то есть людей, богатых верой, но не принадлежащих к Израилю?» Учиться суп варить, кажется, не зазорно у любой соседки, будь она мусульманка, будь она иудейка. Почему бы не присмотреться к чужой жизни, если эта жизнь в лучшую сторону отличается от нашей собственной? Веру боитесь потерять? Не бойтесь! Если ваша вера от таких знакомств теряется, то у вас ее нет. Уж это я вам заявляю со всей категоричностью, при всей даже мягкости характера. Такую «веру» и потерять не жалко.

Мы же присмотримся, какие добродетели воспитываются в семье, и без каких семья не существует.

* * *

Возьмем самопожертвование.