Первое дело Еремея

Пытаться развернуться Еремей не стал. И без того неизвестно, насколько хватит его ментальной энергии. На полверсты? На целую версту? Где уж фигуры выписывать. Но потом он понял, что направление полета выбрал единственно верно. Ну, чтобы он делал там, у горы? Искал выход? В окружении лемутов? Они бы нашли его скорее, нежели он выход. И что это за выход? Как его распознать?

Полёт его лежал мимо залитого светом добытного городка. Тень — всё там или пустилась вслед за своими слугами?

Проверять он не решился. Если Тень не глупа — а думать о ней, как о глупом объекте, у него не было никаких оснований — то два-три ревуна непременно ждут его у домика старика.

И потому он полетел дальше.

Впереди заблестела озёрная гладь. Ах, да, Эдем Камляски!

Он летел над самой водой, ещё немного — и коснется её. Что тогда?

А ничего. Замочил ноги, вот и все. Воды ему было по колено — силы покинули Еремея у самого берега.

Дно каменистое. Он шёл, раздумывая, что за звери водятся в местном Эдеме Может, такие, перед которыми ревуны — милые шалунишки?

В Яви — очень может быть. Но не каждая монструозия может попасть в Навь. Только обладающая достаточной ментальной мощью.

Опять в голову пришла несвоевременная мысль: монструозии мира Красного Песка, выходит, не безмозглые.

На берегу он присел на валун. Вода теплая, да мокрая. Не простудиться бы. Интересно, что есть простуда в Нави, и как она отражается в Яви?

Видно, мозг требовал передышки, потому вместо мыслей важных подсовывал всяческую ерунду. Полёт, он не даром обходится.

Край неба никак не серел. А пора бы утру и наступить. Сколько ж можно в потёмках блуждать.

Наивная надежда — что вместе со тьмою исчезнет и Тень. Даже если исчезнет, волосатые ревуны останутся.

Он прислушался. Кажется, оторвался. Здесь-то они искать его будут в последнюю очередь.

На фоне отдалившейся горы Еремей видел ветви деревьев. Вот ещё одна загадка — почему в Нави есть деревья? Они что, разумные?

А почему бы и нет?

Интересно, если мы будем знать, что клён, сосна или бук разумны, перестанем ли мы рубить деревья на дрова, строить из них дома, изготавливать мебель? А если перестанем, то что, придётся сидеть на полу в холодных каменных жилищах? Топить, положим, можно торфом. Или углём. Опять же валежник. Разумный валежник — до такого додуматься трудно Каменный же дом в чем-то и не уступает деревянному. Дело привычки. А вот мебель… Астик из Мира Красного Песка, вот что спасёт нас.

Жаль, что у него нет Метателя, подумалось вдруг. Еремей опять прислушался, понимая, что «вдруг» зачастую есть сигнал подсознания.

Долгое время он не слышал ничего — шум ветра, рокот огненной горы, плеск воды в озере в счёт не шли. Затем пробилось: шаги. Но не тяжелые шаги волосатых ревунов. А лёгкие, летящие.

Рэт-лемуты?

Сколько же их, слуг Нечистого? И куда ему бежать теперь?

Меч был по-прежнему остёр и тверд. Значило это, что старик жив, раз живо его создание? Или просто настолько крепко задумал старик, что вымысел пережил создателя?

Надежней бы и ему научиться. Было бы время.

А вот времени, похоже, оставалось немного. Шаги приближались.

Но шёл один человек. Вернее, одна пара ног.

Не руби сплеча, учил величайший Лек-Сий. Хорошо, что вспомнилось ко времени. Захватить и допросить, а зарубить можно и потом.

Еремей начал беспокоиться — не пройдёт ли рэт-лемут мимо. Лучше смерть в бою, чем смерть от страха.

Он прислушался — на этот раз к себе. Страха не было. Нехорошо. Недооценивать врага перед боем — первый шаг к поражению. Второй — переоценивать.

Шаги ближе и ближе. Ну, сейчас!

Это был не рэт-лемут. И не волосатый ревун.

— Надюша?

Перед ним стояла внучка старика, Надюша.

— Меня послал дядюшка, — сказала она.

— Что с ним? Жив?

— Нет, — она удивилась, — как можно? Волосатые ревуны его убили.

— Но… — Еремей смутило отсутствие признаков горя на лице внучки. Бессердечная? Бездушная?

— На восстановление понадобится время.

— На восстановление чего?

— Дядюшки. А вы ждать не можете. Поэтому он и послал меня.

— Мёртвый?

— Дядюшка не мёртвый и не живой.

— Как это?

Девушка не ответила, лишь заморгала. Глазищи — то, глазищи! Пламя огненной горы плясало в них, и казалось — они светятся изнутри.

А и страшно — горящие красные глаза.

— Зачем он послал тебя? — Еремей перевел взгляд за спину девушки.

— Чтобы я провёла тебя к выходу.

— Понятно… — все-таки старик его не бросил. Через внучку, а отпустит. Лучше бы не звал. Спал бы он на своём ложе. Или летал над Но-Омом. Один. — Мы… Мы полетим?

— Полетим, — согласно кивнула Надюша. — Ты уже научился, я знаю.

— Откуда? Видела?

— Сейчас вижу.

Интересно, в чем эта видимость проявляется? И всякому ли видна, или только ей, неведомой внучке неведомого старика?

— Тогда… Тогда сейчас?

— Нет. Синь-звезда ещё не взошла. Она поможет полёту. Без неё тяжело, особенно тебе.