Первое дело Мегрэ

Чем же Лардилье рисковал, оставляя ее на подозрении? Ее не могли осудить, основываясь на одних догадках… В худшем случае убийство сошло бы за убийство из ревности, а Пополя выставили бы гнусным обольстителем… Лардилье тем временем нашел бы способ овладеть пресловутым письмом… Вот почему я ему столько наговорил о бумажнике из крокодиловой кожи… Но я не был уверен, что он убийца. Поэтому так много наболтал и представителям прессы. Тот, кто убил Пополя, чтобы завладеть документом, должен был непременно вернуться в каюту или разыскать негра, чтобы…

— Не желаете ли сигару?

— Благодарю, с утра я выкурил столько сигар, что они мне опротивели. Что касается расследования…

— Вы его вели мастерски и…

— Простите. Я добился результатов, противоположных тем, каких добивались вы: я не пощадил мосье Лардилье, видного клиента компании. Вот так-то!

— Компания просила вручить вам…

— Что?

— Право же, мы столько говорили о бумажнике из крокодиловой кожи… Вот мы его и выбрали…

Капитан «Мартиника» умолчал, что в бумажнике было несколько ассигнаций французского банка — ассигнаций, которые люди вроде Пополя называют «крупными купюрами».

ПРИВИДЕНИЕ НА ВИЛЛЕ МОСЬЕ МАРБА

Глава первая,

В КОТОРОЙ ИДЕТ РЕЧЬ О СТАРОМ ЧУДАКЕ, УТВЕРЖДАЮЩЕМ, ЧТО ОН НЕ ВЕРИТ В ПРИВИДЕНИЯ, И В КОТОРОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДОКТОР БЛИЗОК К ТОМУ, ЧТОБЫ ВОЗОМНИТЬ СЕБЯ СЫЩИКОМ-ПРОФЕССИОНАЛОМ

Это случалось редко, но все-таки случалось — ни одного вызова за ночь. Ни одного экстренного больного! И вот в восемь часов утра Маленький доктор преспокойно сидел в постели; на коленях он держал поднос с завтраком, а рядом лежали только что доставленные почтальоном письма.

Он блаженствовал!

Однако не успел он допить чашку кофе с молоком, как затрезвонил дверной колокольчик — сколько раз доктор говорил себе, что надо непременно заменить его звонком потише, но все забывал, — в коридоре послышались приглушенные голоса и, наконец, неприятнейший звук — открылась и закрылась дверь в приемную.

Так и есть: больной! И, видно, что-то срочное, раз Анна не уговорила его подождать утреннего приема, в девять.

Маленький доктор поспешил распечатать последний, лежавший на одеяле конверт и углубился в чтение. Почти тут же появилась Анна.

— Что там такое?

— Папаша Каню…

— Опять нализался и упал с велосипеда?

— У него весь нос раздуло…

— Пусть смажет йодом… Надоел он мне — заладил каждую неделю падать с велосипеда и беспокоить меня из-за каких-то царапин… Скажите-ка, Анна…

— Чего вам?

— Как вы думаете, что у меня в руке?

— Почем я знаю! Какая-то бумажка…

— Ну-ка, посмотрите…

«Предъявителю выплатить…» — с трудом разбирала по складам Анна.

— Вы что, еще не поняли? Это же чек!.. А теперь прочтите, на какую сумму: пять тысяч… пять тысяч франков, разумеется. А если вы желаете знать, что думают люди о некоторых моих талантах, которые вы ни в грош не ставите, прочтите это письмо, пока я принимаю душ…

— А папаша Каню?

— Пусть посидит. Ничего с ним не случится… А когда прочтете, надо будет уложить чемодан: две смены белья, костюм…

— И позвонить доктору Магне, чтобы он принимал ваших больных… Если так и дальше пойдет, лучше уж ему совсем перебраться сюда…

— Читайте, Анна! — потребовал он сквозь приотворенную дверь ванной.

И, стоя под душем, принялся напевать.