Первое дело Василисы Потаповой

Эта исповедь давала Никитину достаточно оснований для законного желания воспрепятствовать выезду мистера Вульфа из страны. Но Григорий Мстиславович на достигнутом не остановился. Той же ночью обзвонил более дюжины служб такси и попросил диспетчеров узнать у водителей, не подвозил ли кто-нибудь в пятницу вечером красивого смуглого иностранца, не говорящего по-русски, в район Митино. Ему и тут повезло: под утро перезвонил шофер, сказавший, что вез такого пассажира, правда, не в Митино, а оттуда на Красную Пресню. Подобрал в третьем микрорайоне на Пятницком шоссе около одиннадцати. Запомнил из-за внешности и из-за того, что вначале счел парня немым: тот молча сунул ему визитку ночного клуба, а на уточняющий вопрос развел руками. Однако, выходя из машины, парень поблагодарил водителя по-английски.

Задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, – оперативная мера, и потому для него не требуется санкции прокурора. Именно это и объяснил Никитин через переводчика мистеру Вульфу, когда тот впал в буйство у регистрационной стойки в Шереметьево. Эта информация почему-то подействовала на Энтони сокрушительно. Должно быть, он насмотрелся страшных фильмов про беспредел российского правосудия. Всю дорогу от аэропорта до митинской районной прокуратуры он рыдал и раскачивался из стороны в сторону, а в кабинете следователя сознался в убийстве, не дойдя до стула, на который ему предложили присесть.

Джордж Вульф усыновил Энтони девятилетним. О своем настоящем отце мальчик ничего не знал, и это отравило ему детство. Соседские мальчишки с авторитетным видом уверяли, будто мать Энтони – официантка в придорожном ресторанчике – за малую мзду спит со всяким иммигрантским отребьем, потому что нормальные американцы не выносят, когда от девиц разит потом. Джордж (бывший Драго Вутечич) женился на Эмили ради американского гражданства, и в первый год их брака все были уверены, что это ненадолго. Но сербский красавец искренне привязался к своей пугливой ласковой жене и ее сынишке и, получив вожделенное гражданство, остался с ними. В девяностые он основал посредническую фирму и на волне бурно развивающегося восточноевропейского бизнеса разбогател. Они переехали из Калифорнии в Нью-Йорк, купили дом, отдали Энтони в дорогую частную школу.

Детские душевные раны мальчика постепенно зарубцевались. Правда, какое-то время он боялся, что Эмили родит Джорджу родного сына, которого отец будет любить гораздо больше Энтони, но с детьми у супругов не сложилось. Уверовав в незыблемость любви Джорджа, Энтони расслабился и перестал заботиться об отцовском одобрении. Учился неохотно, менял школы, потом факультеты и университеты, никак не мог выбрать занятие по душе. Пока парню не исполнилось двадцать пять, Джордж относился к его поискам себя спокойно, потом стал проявлять нетерпение, потом начал сердиться, и наконец отказал в финансировании.

Вскоре после этого врачи обнаружили у Вульфа-старшего тяжелый порок сердца и сказали, что нужна операция. Джордж впал в мрачную задумчивость, заперся в кабинете и неделями ни с кем не разговаривал. Потом вдруг оживился, пригласил к себе одного адвоката, другого, начал вести долгие телефонные переговоры на родном языке. Энтони забеспокоился. Однажды, сняв телефонную трубку параллельного аппарата, он подслушал разговор отца с московским детективным агентством (разговор, к счастью, шел на английском) и понял, что отец пытается выяснить, нет ли у него незаконнорожденных детей.

Для Энтони это означало катастрофу – и не только потому, что он боялся лишиться наследства. Перспектива обрести брата или сестру оживила старые детские страхи младшего Вульфа. Отыскав родного ребенка, отец наверняка отвернется от приемного сына, и Энтони опять останется нищим, никому не нужным ублюдком, объектом насмешек и всеобщего презрения. Этого ни в коем случае нельзя было допустить. И молодой человек, подделав подпись отца, получил по нескольким чекам крупную сумму и вылетел в Москву.

Надежда, что Вульф-старший не оставил потомства, умерла, как только Энтони увидел Радмилу. Ее лицо так точно воспроизводило черты Джорджа, что для установления отцовства не требовалось никакой генетической экспертизы. Первой мыслью Энтони была "Убить мерзавку!" Но воспоминание об адвокатах, которые наведывались к отцу, охладило его порыв. Если Вульф-старший в завещании отписал какую-то сумму внебрачному ребенку (при условии, что такой существует) и русской полиции станет об этом известно, у них не возникнет проблем с определением мотива и подозреваемого, тем более что Энтони засветился в детективном агентстве. Потом пришла мысль, что девушка, выросшая без отца, наверняка обладает какими-нибудь пороками, и если Джорджу открыть на них глаза, то он, скорее всего, не захочет иметь такую дочь.