Первое дело

«Здравствуйте, Ярослав Олегович!

Меня зовут Екатерина Первухина, я жена — вернее, уже вдова — капитана полиции Константина Первухина из Градовска. Мы виделись с Вами и Вашими коллегами буквально на днях. Ваш электронный адрес Вы сообщили Максиму Баламушину, когда уезжали, а он, в свою очередь, передал его мне, когда я искала, как с вами связаться.

Как вы, наверное, уже поняли, произошли трагические события. Вечером того же дня, как вы уехали в Москву, у Кости остановилось сердце. Врачи диагностировали закупорку артерии оторвавшимся тромбом. Сергей Николаевич предупреждал меня, чтобы он обязательно проверился у кардиолога, но никуда сходить мы так и не успели — слишком быстро всё случилось…

Непереносимо больно еще раз вспоминать и пересказывать всё это, конечно, но пишу я Вам не просто так. Одна странная и зловещая деталь бередит мне сердце. Я понятия не имею, что всё это значит, но Вам, возможно, она скажет больше, чем мне.

Вечером того дня Костя был сам не свой. Ему было явно плохо — возможно, тромб отцеплялся не разом, а постепенно, я не знаю, как это бывает. Но ему явно было больно и тягостно.

Он сидел в кухне, на табуретке, привалившись к стене. Пот лился с него градом и даже капал с табуретки. Сначала я подумала, что он сильно пьян — так странно он сидел и выглядел. А потом я поняла, что ему плохо, и всерьез обеспокоилась.

„Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать врача?“ — спросила я.

„Не надо, Кать. От этого врач не поможет“ — тихо-тихо, почти шепотом сказал он, и я вновь заподозрила, что он пьян. Но никаким алкоголем от него не пахло.

„Что с тобой?“ — уже совсем забеспокоилась я.

„Я у тебя плохой муж, — сказал он. — Взялся работать на таких людей, и так их подвел. Но, с другой стороны — не сделал подлости. Может, в рай пустят…“

„Какой рай, ты о чем? — тут я замахала руками. — Совсем крышей двинулся со своими рабочими интригами?“

А он поднял на меня влажные глаза и так же без выражения сообщил: „Я сегодня умру, Кать“.

И пока я думала, кого вызвать первым, „Скорую“ или „Психиатрическую“, он ушел в спальню и лег на кровать. И умер — где-то через десять минут.

Всё это можно было бы списать на предсмертный бред, конечно. Однако через день я разбирала его вещи, в том числе мобильный телефон. Так вот, в сообщениях на его телефоне последней входящей СМС была такая (цитирую дословно): „Ты очень подвел нас. Эта женщина должна была умереть сегодня, от этого многое зависело. А ты позволил вмешаться совсем неопытному Защитнику. Контракт считаем разорванным ввиду неисполнения одной из сторон — тобой — условий договора. Прощай. D.“ И вместо номера, с которого пришло СМС — „Нет номера“.

Ровно через час после ее получения он умер.

Вы что-нибудь понимаете, Ярослав Олегович?»