Первое дерево

Но Первая не желала отступать, а тут ещё к ней на помощь подоспел Хоннинскрю и мягко стал уговаривать Линден, но она перебила его:

— Когда мы только появились в вашем мире, у него в груди торчал кинжал. И он с этим справился. Верные перерезали ему запястья. И он снова сам себя исцелил. Он всё может. — Линден сама удивлялась, насколько убедительно звучит эта ложь. Но выбора не было: лучше лгать, чем сделать эту мерзость.

С пылающими от стыда щеками она обогнула Первую и почти сбежала в кубрик, спиной ощущая взгляды разочарованных Великанов. Одержать его? Тогда его сила войдёт в неё. Но не будет ли это опаснее, чем прикосновение Гиббона? Не таким ли образом рассчитывал Лорд Фоул закалить её для нового Осквернения? Не в силах разобраться в своих чувствах, Линден убежала на пустую корму.

Опершись на один из планширов, Линден просидела на корме все утро, пытаясь вернуть чувствительность нервам, словно обожжённым яростным огнём Ковенанта. И лишь когда она стала потихоньку приходить в себя, она заметила, что корабль не движется.

И причина состояла не только в постигшем Ковенанта несчастье. После выброса дикой магии грот-мачта выглядела так, словно в неё ударила молния. Но даже если бы весь такелаж и рангоут были в порядке, то и тогда «Звёздная Гемма» не смогла бы двигаться дальше: её оставшиеся паруса висели как тряпки, а море замерло в безветрии. Его гладь казалась отражением небосвода — только более синим и плоским. И безжизненным, как зеркало, в которое никто не смотрится. Канаты на реях — такие тугие и звонкие на ветру — теперь бессильно повисли, словно вытащенные на сушу водоросли, мёртвые и бесполезные. Единственным, что двигалось в этом мёртвом пейзаже, было солнце. Оно раскалило палубу, и горячие потоки воздуха затрепетали над нагретым гранитом. Казалось, корабль начинает испаряться, растворяться в полуденном зное, в мертвенном покое штиля.

От жары мысли Линден, уже и без того туго соображавшей от усталости, начали окончательно путаться. Она почти уже поверила в то, что Опустошитель, уходя, унёс с собой ветер и что нынешний штиль — часть извращённого плана Лорда Фоула: остановить корабль, задержать Поиск до тех пор, пока яд окончательно не подействует, не доберётся до важнейших жизненных центров Томаса. А дальше что? Может, Ковенант, окончательно обезумев, потопит судно? Или, может, сумеет удержаться от большого выброса дикой магии? И тогда кольцо и Поиск будут переданы кому-нибудь ещё.

Кому? Ей?!

«Боже милостивый! — взмолилась она. — Я же не смогу!»

Но логика событий была беспощадна. Почему Марид, прежде чем атаковать Ковенанта, бросился сначала к ней? Зачем было Гиббону щадить её, говорить с ней, касаться её — как не для того, чтобы ввергнуть её в пучину постоянного страха, словно готовя её к грядущему безумию? И зачем старику в той безмерно далёкой жизни было говорить ей: «Будь честной»? Зачем все это, если Лорд Фоул не был абсолютно уверен в том, что она получит кольцо Ковенанта?

Время от времени Линден чувствовала по вибрации камня новые и новые выбросы дикой магии. И вдруг раздался отчаянный вопль Ковенанта: «Никогда! Никогда ты его не получишь!» Но небо было слепо и глухо к его отказу. Он стал для Линден тем, к кому нельзя прикасаться. После стольких лет бегства она наконец приняла наследство, оставленное ей родителями. У неё было только два выхода. Выбирай любой: либо одержать его, либо позволить ему умереть.

Когда пришёл Кайл, Линден выслушала его, не поворачиваясь, чтобы он не смог прочитать по её лицу всех её тревог и сомнений. Она ничего не отвечала на его уговоры. Но услышав: «Линден Эвери, ты обязана», резко обернулась. Кожа Кайла блестела от пота — даже тренированное тело харучая едва выдерживало такое пекло. Но держался он так, словно его это нисколько не волновало. Как всегда, он был настолько безупречен во всём, что Линден не удержалась от нечестного удара:

— Это ты давал клятву охранять его. Ты, а не я.

— Избранная, — назвал он её титул, и в голосе его зазвенел металл. — Мы сделали всё, что лежит в пределах наших возможностей. Но ни один из нас не может к нему даже приблизиться: он тут же стреляет огнём. Бринн уже обгорел, но это ничего, его вылечат «глотком алмазов». Решать, что делать, должна ты, и только ты: Великанам не под силу справиться с его кольцом. Когда Первая приблизилась к нему, он её чуть не сшиб с ног. И якорь-мастеру тоже досталось, да так, что когда он придёт в себя, то станет благодарить судьбу, что отделался только переломом руки.

Линден тупо повторила про себя: «Перелом…» — и нервно потёрла руки. Она врач и должна поспешить на помощь Бринну и якорь-мастеру. Но даже на таком расстоянии безумие Ковенанта опасно для её психики. Она не сможет и шагу сделать в его направлении. Она не может ему помочь, не осквернив его. У неё нет иной, кроме этой, грязной, силы. Так вот к чему она пришла.

И так как она продолжала молчать, Кайл опять принялся взывать к её совести: