Первое Дерево

Пока стражи выходили, никто не пошевелился. Черная зловещая ухмылка Вейна как никогда контрастировала с бледными, горестно поджатыми губами Финдейла. Первая, скрестив на груди руки, сверкала глазами, как ястреб, готовый броситься на врага. Рядом с ней, словно охраняя ее, застыли Хоннинскрю и Мечтатель. Бринн уложил Ковенанта рядом с Линден, и четыре харучая встали вокруг них, как кордон.

Линден чувствовала себя совершенно нормально, ей казалось, что на нее не оказано никакого воздействия, но ощущение опасности не пропадало.

Последний хастин исчез в дверном проеме. Хигрому было нанесено какое-то пока что непонятное увечье. Через секунду кемпер останется наедине с Поиском и окажется полностью в их руках; конечно же, он не сможет защититься — их слишком много. Так почему же у Линден так неладно на душе, словно всем им угрожает гибель?

Бринн заглянул ей в глаза, словно пытался без слов подать какой-то знак. И она чисто интуитивно поняла, что он хочет сказать.

Шаги последнего хастина грохотали уже где-то в отдалении. Время пришло. Ее колени противно задрожали. Она напрягла ноги, чтобы остановить дрожь. Кемпер не шевелился.

— Вы можете вернуться к себе, — не отнимая рук от лица, произнес он с деланным состраданием. — Вне всяких сомнений, гаддхи пожелает вас снова увидеть. Я советую вам повиноваться ему. Таю надежду, что вы оценили все мои попытки избежать того, что здесь произошло.

Час пробил. Линден тщательно подбирала слова. Сколько раз она грезила, что убьет Гиббона-Опустошителя. Она даже ругала Ковенанта за его неоправданную сдержанность в Ревелстоуне. Она говорила ему: «Опухоли надо удалять». И искренне верила в это. На что еще нужны власть и сила, как не на то, чтобы уничтожить зло в зародыше?

И вот сейчас решение было рядом — руку протянуть, но она почему-то не могла говорить. Ее сердце бешено стучало в груди, возмущенное всеми мерзкими деяниями Касрейна, и все же Линден не могла вымолвить ни словечка. Она врач, а не убийца. И она не могла дать Бринну разрешения на то, что тот задумал.

С неуловимым оттенком презрения во взгляде харучай повернулся к ней спиной. И так же молча с надеждой взглянул на Первую в Поиске.

Но Великанша не ответила. Если бы она была абсолютно уверена в успехе, то не колебалась бы, но, очевидно, ее грызли сомнения, и она, проигнорировав немой вопрос харучая и не сказав ни слова ни кемперу, ни своим друзьям, направилась к лестнице.

Линден издала тяжелый вздох, сама толком не понимая, от облегчения или от разочарования.

Между бровями Бринна появилась тонкая сердитая морщинка, но когда Хоннинскрю последовал за Первой, он безропотно с помощью Хигрома поднял Ковенанта и понес его к выходу. Кайл и Кир тут же подтолкнули Линден вперед. Оставив Финдейла и Вейна их догонять, члены Поиска поспешно ретировались из лукубриума.

Они дошли до своих комнат, не разговаривая друг с другом, и по пути не встретили ни одного стража. Даже в тронном зале не оказалось ни одного хастина.

Когда все до единого собрались в центральной гостиной в конце коридора, Кир остался у дверей на часах.

Бринн осторожно положил Ковенанта на один из диванов. А затем обрушился на Линден и Первую:

— Почему мы не убили кемпера? — Его голос звучал как обычно ровно, но Линден уловила в нем обвинительные нотки. — Мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока он жив.

Первая с заметным усилием, словно боролась с собой, ответила ему:

— Здесь восемь тысяч хастинов. Мы не смогли бы победить без кровопролития.

Линден чувствовала себя окончательно отупевшей. Снова она была парализована внутренними противоречиями и не могла отважиться на действие. Но не поддержать Бринна она тоже не могла:

— Их можно не брать в расчет. Я не знаю, конечно, кому подчиняется кавалерия… Но стражи без приказа Касрейна с места не двинутся.

Хоннинскрю удивленно поднял брови:

— Но ведь гаддхи говорил, что…

— Он ошибается. Касрейн потакает ему, как избалованному ребенку.

— Это только слова, — угрюмо буркнула Первая. — Так ты что же, предлагаешь нам таки убить кемпера?

Линден спрятала глаза. Она боялась встретиться взглядом с непримиримой Великаншей. Ей хотелось крикнуть: «Да!» И нет. Может, хватит проливать кровь? На ее руках и так достаточно крови…

— Мы — Великаны, — сказала Первая, так и не дождавшись ответа. — А не убийцы. — И отвернулась, давая понять, что разговор закончен.

Но она была воином, и по ее напряженным плечам Линден поняла, что и мужественную Великаншу тоже раздирают противоречия.

Глаза Линден затуманились слезами. Она всегда все делает не так. Даже пустота внутри Ковенанта, и та была немым упреком. И ей нечего было ответить.

Но что же Касрейн сделал с Хигромом?

В Удерживающей Пески не было окон, и понять, что там, снаружи, — день или ночь, — было невозможно. Но по приходу слуг, принесших завтрак, стало ясно, что утро наступило.