Первое Дерево

— Ты вообще понимаешь, что тут происходит, или нет? — спросил он, наклоняясь к ней. — Он пробуждает Червя Конца Мира. Его аура охраняет Первое Дерево! Вот-вот он проснется, и тогда… Ты что, совсем ослепла? — Теперь он уже кричал в полный голос. — Используй свое видение! Ты не можешь не увидеть! Именно этого и хочет от вас Презирающий! Он хочет разбудить Червя, охраняющего Первое Дерево! Неужели ты до сих пор ничему не научилась? Здесь-то Презирающий действует наверняка — ошибки быть не может! Если Червь проснется, то Земле придет конец, и тогда Презирающий наконец будет свободен. А если Обладатель кольца попытается уничтожить Червя, то этим он разрушит Арку Времени. Она не сможет выдержать внутри себя подобной битвы титанов. Ее фундамент из белого золота — и именно белое золото разнесет ее на куски! Для этого и предназначен яд Презирающего! — Каждое слово Финдейла причиняло Линден мучительную боль. — Он введен, чтобы окончательно сбить Ковенанта с толку и заставить его разрушить Арку Времени так или иначе! Он не способен сладить со своей силой! Ты обязана остановить его!

Но Линден все еще не в состоянии была не только ответить ему, она и пальцем двинуть не могла! Однако слова элохима словно отдернули вуаль, окутывающую ее сознание. Она чувствовала, что он говорит правду! Кипение камня вокруг дерева происходило вовсе не от жара, исторгаемого Ковенантом. Оно рождалось из того же источника, что и звезды. Из источника, составлявшего костяк Земли и пока еще отдыхавшего.

Так вот в чем ее крест, ее предназначение! Вот почему Лорд Фоул избрал именно ее! Ее паралич — просто один из способов ее существования. Она парализована раздирающими ее стремлением к власти и паническим страхом Зла; ее держит, спеленывает надежда на светлое будущее вкупе с тайным восхищением Опустошителями. Она поймана в ловушку и бессильна. Гиббон-Опустошитель, коснувшись ее, сказал жестокую правду: «Да ты убила человека! Разве это не Зло?» Да, она жестока, да, она зла, и за всем ее самоотрицанием трусливо прячется отрицание любви как таковой. Жизни как таковой. Если она еще минуту пробудет в ледяном покое непричастности к происходящему, то ее отрицание мира станет совершенно и неразрушимо впредь.

А за все это должен заплатить Ковенант, тот самый Ковенант, который должен был, одураченный Лордом Фоулом, уничтожить всех, кого любил. Неосязаемое присутствие Лорда Фоула, осознание сути всех его махинаций напугали Линден до полусмерти. В свете всего этого Ковенант являлся не искупителем, не спасителем Земли, а ее уничтожителем. Именно он, Томас Ковенант, — мужчина, который разделил ее одиночество. Мужчина, подаривший безумной Джоан улыбку.

Он был опасен. И это поглощало все его иные достоинства. Но во всем этом не было Зла. Линден цеплялась за осознание этого. Нет Опустошителей. Нет Презирающего. Червь всемогущ — но он не Зло. Ковенант обалдел от яда и власти, но и он не Зло. А значит, и в ее стремлении к власти нет ничего болезненного. Но тогда из этого следует, что она может позволить себе выпустить наружу жадный мрак, желающий поглотить весь мир? Может быть, это спасет Ковенанта?

С диким воплем Линден рванулась прочь от Финдейла и попыталась пробиться к Ковенанту сквозь кипящее вокруг него, как лава, серебро.

Она чувствовала, как ее кожа горит и лохмотьями облезает с рук, но остановиться уже не могла. От рева пламени закладывало уши. Но она знала, что пройдет. Сзади донесся слабый зов:

— Избранная!

Но она лишь машинально зафиксировала его, даже не соотнеся себя с этим именем. В пещере бушевал звуковой хаос: многократное эхо смешивало все звуки в гулкий рокот. Но Линден, как ни странно, ухитрялась идентифицировать каждый звук, слыша их как бы отдельно, а не смешанными в какофонию. Она словно видела их внутренним взглядом. Это ее удивило. Ее сознание оказалось способным на большее, чем она от себя ожидала. Не раздумывая долго, она тут же применила, сама не понимая, как именно она это делает, открывшиеся здесь способности для того, чтобы создать вокруг себя защитный экран и обезопаситься от атак звезд и дикой магии Ковенанта.

Сила. Власть.

Невероятным образом пробившись сквозь серебряные языки пламени, угрожавшего разрушением всему острову, Линден проскочила вперед и встала между Ковенантом и Первым Деревом.

Ковенант стоял, окруженный сверкающими вихрями, великолепный, словно воплотившийся отец тьмы. И вдруг он увидел ее. С воплем, потрясшим скалы до самого основания, он шагнул к ней и заключил ее в сияющие дикой магией объятия.

Она обвила его шею руками и заглянула в лицо, прекрасное в своем безумии. Наверно, такие же глаза были у Кевина в тот момент, когда он начал Ритуал Осквернения. Линден вложила всю себя — свою любовь, страсть, желания — в короткий крик:

— Ты должен остановиться!

Ковенант уже весь состоял из огня. Его кости, плоть пылали, отрицая смерть, отрицая бренность тела. Она постаралась настроиться на него, уловить тот уровень звука, который он еще способен воспринимать.