Первое Дерево

Капитан почтительно поздоровался с Линден и осведомился о здоровье Ковенанта. Она ответила кратко и довольно сухо. Вопрос не был для нее сложен, но она боялась, что если увлечется (а это было так легко), то может невольно выдать себя.

От ясного солнечного света, свежего бриза и танца волн Линден захотелось смеяться, петь от счастья, от полноты жизни. Корабль звенел под ее ногами. И вдруг совершенно неожиданно для себя она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. «Эти внутренние противоречия скоро сведут меня с ума. Разве я — это я?»

Скользя рассеянным взглядом по палубе, она заметила недалеко от того места, где еще недавно лежал в своем коконе Ковенант, согнувшегося Красавчика. Рядом как обычно стоял Вейн — он никак не отреагировал на то, что щит снят и Ковенанта унесли. Великан не обращал на него ни малейшего внимания и продолжал заниматься не вполне понятным Линден делом. На одном плече он держал большую неотшлифованную глыбу камня, а в руке — каменный котелок. Отчасти из любопытства, а отчасти оттого, что в ней росла потребность поговорить с кем-нибудь по душам, Линден направилась к нему.

— А, Избранная, — рассеянно произнес Великан, не отрывая сосредоточенного взгляда от своей работы. — Пришла посмотреть, чем я тут занимаюсь? — Тут он все же поднял голову и подарил ей светлую улыбку. — Ты, конечно, уже заметила: у нас на «Гемме» лентяев нет и каждый имеет свой круг обязанностей. И конечно же, ты заметила, что до сих пор один я болтался без дела. Красавчик не лазает по вантам и не несет вахту. Он даже не помогает на камбузе. Так почему его еще терпят в такой трудолюбивой компании?

Болтая без остановки самым легкомысленным тоном, он сосредоточенно и тщательно обследовал оставленные на гранитной палубе выплеском дикой магии борозды, а затем перешел к надстройке кубрика, чтобы оценить нанесенный ей ущерб. Для этого ему пришлось забраться на крышу по лесенке, которую он специально для этого принес.

— Это же всякому видно, — продолжал он, не отрывая внимательного взгляда от искалеченного гранита, — что Великан с такой фигурой, как у меня, не приспособлен для матросской службы. Мне не поспеть за нашими ни на палубе, ни тем более на вантах. А на камбузе и в кладовых мне росточка не хватает: тот, кто строил «Звездную Гемму», как-то не подумал о том, что на ней может появиться несуразица вроде меня. — Закончив обследование крыши, он удовлетворенно кивнул и взялся за котелок. — Морская служба для меня заказана.

Он запустил руку в котелок, энергично размешал его содержимое, выглядевшее как полузастывшая смола, и зачерпнул горсть.

— У меня есть и второе имя, Избранная. — Его руки энергично разминали ком темной массы. — Повенчанный-Со-Смолой. Лишь очень немногие из Великанов могут держать в руках этот вар. — Он подбросил комок на ладони. — А для не-Венов это вообще чревато тем, что рука, прикоснувшаяся к нему, обратится в камень. А вот меня он слушается, как верная жена. Смотри!

И с необычайной легкостью, словно эта работа доставляла огромную радость, он поднялся по лестнице на крышу и начал замазывать смолой глубокие раны в граните. Его мощные пальцы двигались легко и искусно, словно пальцы пианиста. Затем он спустился вниз и руками отломил от принесенной с собой каменной плиты кусок нужного размера. Осмотрев обломок и с довольным смешком подмигнув Линден, он снова взлетел на крышу.

С большой торжественностью, словно работая на зрителя, он вложил камень в трещину, предварительно обработанную смолой, и похлопал сверху ладонью.

К удивлению Линден, камень, попав в смолу, словно изменил ее структуру — она начала кристаллизоваться,- и уже через несколько секунд на месте трещины образовалась монолитная поверхность. Ни цвет, ни малейшая трещинка не напоминали о том, что здесь стоит заплата.

Изумление на лице Линден вызвало у мастера бурю восторга:

— Если хочешь, можешь потрогать — тебе это не кажется! Я родился с этим даром, но плата за него — мой ужасающий облик. — Грозно сдвинув брови, он с комической бравадой ударил себя в грудь: — Я Красавчик Повенчанный-Со-Смолой! Взирай на меня и трепещи!

Это выступление вызвало взрыв хохота у всех, кто находился рядом. Но Великаны смеялись не над Красавчиком; они разделяли с ним его радость созидания и неистощимый оптимизм.

— Да уж, на тебя посмотреть — всю жизнь трепетать будешь, раздался перекрывавший общий гвалт голос Первой. В первую секунду Линден испугалась, что Первая явилась отчитать Красавчика за его шутовство, но, взглянув на суровую великаншу, увидела в ее глазах только глубокую нежность и теплоту. — И если ты не прекратишь свои антраша на лестнице, то станешь Красавчиком Повенчанным-Носом-О-Палубу.

Грянул общий хохот. Красавчик преувеличенно испуганно вздрогнул, потерял равновесие и кубарем скатился по ступенькам. Но когда он поднялся на ноги, его глаза светились озорством, и было видно, что он ничуть не ушибся.