Первое имя

— Да, голова немного… Пройдет. — Гена украдкой взглянул на него и тотчас же опустил глаза. — Я хочу тебя попросить… Сможешь прийти ко мне сегодня после уроков? Есть дело… Федя тоже будет.

— Приду!

— Буду ждать. — Гена поднялся с места, минуту постоял, попрежнему глядя в землю, и вдруг проговорил: — Ну, Пестов, твой верх. Здорово ты верх взял, честь и хвала!

— Брось, чего ты… — отмахнулся Паня.

— Словом, приходи сегодня.

Почему-то Паня не поддался желанию проводить Гену до школьных ворот — может быть, потому, что понимал, как ему тяжело.

Еще не выйдя из сада, Паня услышал голоса Егорши, Васи и Вадика, кричавших: «Пань, Панька, где ты? К директору, к директору!»

Закружили Паню всякие дела, школьный день показался совсем куцым, — и вот Паня с Федей явились на Почтовую улицу, к дому за решетчатой оградой.

Живые камни

Этот дом, старый и крепкий, на каменном фундаменте, мог бы приютить большую семью, но жили в нем лишь четверо: машинист экскаватора Лев Викторович Фелистеев со своей женой, вдова полковника Фелистеева и ее сын Гена. Даже в дни дружбы с Геной неохотно ходили к нему Паня и Вадик, так как мать Гены Ираида Ивановна, узнав о гибели мужа на фронте, тяжело заболела. В доме было грустно и тихо.

— Нет, теперь Ираида Ивановна поправилась. — сказал Федя и позвонил.

Через двор уже бежал Гена:

— Калитка не заперта, входите!

Он поздоровался с товарищами и повел их в дом.

В столовой Паня увидел мать Гены — высокую бледную женщину, которую помнил смутно. А Ираида Ивановна, оказывается, хорошо помнила Паню. Отложив книгу, она с удивлением рассматривала гостя.

— Даже не верится, что ты — тот самый Паня Пестов, никакого сходства! Ты совсем другой мальчик, — пошутила она. — Паня был круглый, плотный, как ореховое ядрышко, а ты высокий, худой. Я думала, что только мой Гена такой верзила… Спасибо, что пришел. Вы с Федей первые прорвали блокаду, которую установил Гена.

— Не я, а врачи!.. Тебе нужен был потный покой, — напомнил Гена. — Теперь ребята будут ходить к нам, мы еще надоедим тебе.

— Пожалуйста! Так хорошо, когда в доме шумят, разговаривают…

— Вадька Колмогоров очень любит взрывы устраивать, — хотите, сразу все взорвет! — смеясь, сказал Паня. — А котенка он так представляет, что все хохочут.

— Очень талантливый мальчик! — одобрила Ираида Ивановна. — Непременно приведи его… Куда ты тащишь товарищей, Гена? Вечно у тебя какие-то необыкновенно важные дела.

Из передней мальчики по узкой лестнице поднялись в мезонин, в комнату Гены.

За время ссоры ребят здесь многое изменилось. Место детской никелированной кровати с кисейными занавесочками заняла складная железная койка с серым солдатским одеялом и крохотной подушкой. С одного взгляда можно было заключить, что тонкий тюфяк не очень-то нежит, одеяло не очень-то греет, а подушка едва ли мягче камня. Над койкой висели портреты полководцев в некрашеных самодельных рамках и две длинные потки, заставленные книгами.

— Много у тебя книг, даже больше, чем у Феди, — с уважением сказал Паня.

— Тут библиотека отца и моя, — пояснил Гена. — Военное дело, горное искусство и художественная литература.

Разумеется, Паню особенно заняла минералогическая горка, стоявшая в углу комнаты. Наметанным глазом знатока он сразу охватил все разделы коллекции.

— У тебя же были завидные цитрины. И гранаты стоящие были. Куда девались?

— Они в другом месте, — коротко ответил Гена и принялся показывать Феде свежий номер «Огонька»; потом усадил гостей возле стола, а сам сел на подоконник.

Переглянувшись с Федей, Паня приступил к тому, что его особенно занимало.

— Плотный сегодня денек был, Фелистеев, — сказал он. — Украинские школьники нам благодарность в газете объявили за коллекцию. Вся школа зашумела, в краеведческий кружок еще двадцать человек записались… Николай Павлович говорит, что теперь надо кружок на две группы разделить: пускай будет группа горщиков-добытчиков и группа землепроходцев-путешественников. Я бы взялся за группу добытчиков. А ты возьмешь группу землепроходцев? У тебя в группе будет дисциплина.

— А Николай Павлович согласится? — спросил Гена.

— Смешной ты! Николай Павлович и Роман мне это сами сказали.

Гена отвернулся, как бы для того, чтобы посмотреть в окно, но на самом деле для того, чтобы скрыть радость, осветившую его лицо.

— Хорошо, я возьмусь… — согласился он. — Только землепроходцы будут и поиск производить, да?

— Понятно? Вы разведаете, а мы, горщики-добытчики, покопаемся да еще больше найдем, вас делу поучим.

— Посмотрим-поглядим! — принял вызов Гена.

— Я тоже в какую-нибудь группу запишусь, — сказал Федя. — Теперь, Панёк, расскажи, зачем тебя к директору вызывали.

— Ну, позвали меня к директору, — начал Паня. — А у Ильи Тимофеевича полно народу, и Николай Павлович тоже. Я думал, что меня будут ругать за что-нибудь, а директор говорит: «Товарищ Борисов интересуется, когда краеведческий кружок сделает обещанную коллекцию. Хорошо бы сделать ее к четырнадцатому октября»…

— Почему? — спросил Гена.