Первое королевство. Британия во времена короля Артура

Тем не менее, если судьбы крупных городов и краткие упоминания континентальных источников о событиях в Британии и говорят нам о чем-то определенном, — то только о том, что во второй половине IV века центральная власть в Британии была слабой. Города все чаще предпочитали самостоятельно решать собственные проблемы. На северной границе, у Адрианова вала, где стояли основные войска, низкая и нерегулярная оплата, плохие условия службы, бездарное командование, оторванность от центров римской цивилизации и безразличие властей вызывали недовольство солдат и толкали людей к тому, чтобы искать себе более подходящих военачальников. За границей провинции, а также везде, где имперская власть была чисто номинальной, групповая идентичность формировалась или укреплялась[117] за счет антипатии к империи. Очевидная неспособность Рима защитить себя предоставляла желающим прекрасные возможности приобщиться к богатствам, которыми столь беззастенчиво хвастались удачливые римские граждане. Некоторые вожди получали внушительные дипломатические дары — или взятки — в обмен на то, что соглашались соблюдать нейтралитет или сдерживать притязания назойливых соседей. Набеги скоттов и аттакоттов из Ирландии и Аргайла и пиктов из Каледонии становились все более массовыми и организованными — в результате в 367 году разбойники подкупили приграничных разведчиков (areani), и те стали их соучастниками. Пираты, не обращавшие внимания на этнические различия, благополучно ускользнув от дозорных из береговых укреплений и от патрулирующих кораблей, безнаказанно грабили поселения на побережьях и по берегам рек, захватывая рабов, золото и серебро.

В столицах провинций забота об общегородских интересах, характерная для II и III веков, уступила место частным инициативам немногих влиятельных горожан. Зданий строилось меньше, но они были крупнее. Говоря современным языком, на смену общеимперским ценностям и рыночной экономике пришли утилизация ремесленной продукции для местных нужд, рыночное огородничество и садоводство, массовые заготовки излишков сельскохозяйственной продукции и прочие проявления местного сепаратизма. Вместо денежных выплат города собирали с окрестных поселений натуральный налог (annonae). Насколько можно судить, имперские чиновники высокого ранга, занимавшие высшие ступени в политической и социальной иерархии — губернаторы провинций, викарий[118], профессиональные дипломаты, — за которыми стояла сила закона и главнокомандующего, либо уезжали, теряли доверие императора, либо были смещены или убиты, либо (что еще хуже) в Британии их просто игнорировали. Кто же тогда управлял — и чем? Отделилась ли Британия от империи по своей воле или ее бросили на произвол судьбы? Были ли правители V века потомками древних правящих родов, представители которых теперь именовались магистратами, или были провинциальными чиновниками? Или то были честолюбивые и предприимчивые люди, возможно военачальники, сделавшие карьеру на имперской службе? А кое-где, вполне вероятно, — христианские епископы и священники, стоявшие на страже имперской власти и духовного благополучия ее подданных, или наемники — федераты из континентальных племен или местные уроженцы, пробившиеся наверх своими силами.

Жители отдаленных областей — например, меловых холмов Солсберийской равнины или Болотного края, — скорее всего, не заметили особых перемен, разве что сборщики налогов теперь приезжали реже, зато — для большей убедительности — в сопровождении вооруженных копьями воинов. Но что было делать, если (когда) имперские власти перестали приобретать их изделия и продукты — шерсть и ткани, соль, мясо и гончарные изделия? Только приспособиться к новой ситуации — или голодать. Теперь они держали небольшие стада овец и коров — лишь для собственных нужд и уплаты натурального налога, не для нужд ненасытного «коммерческого» рынка.

К концу последнего десятилетия IV века жившие при виллах и заботившиеся о них управляющие, домоправители, работники и арендаторы перестали гадать, вернутся ли отсутствующие хозяева, и начали преобразовывать поместья на свой манер: установив кузнечные горны или печки для сушки зерна или солода в комнатах величественных особняков с некогда оштукатуренными стенами, они теперь собирали собственную клиентеллу на празднества в своих «домах с центральным проходом».