Первое открытие

Действительно, пора было подумать о будущем. Плавание Константина через несколько месяцев закончится, и перед спутниками великого князя открывалась карьера. По шесть – восемь, по десять лет некоторые из них были привязаны к Константину. Им даже не позволялось жениться.

Теперь каждый мог подумать о себе, посмотреть вперед. Конечно, великий князь не откажет ни одному из них в своем покровительстве.

Только сам Литке был невесел. Что-то судьба готовит ему? Куда он пойдет? Более десяти лет тому назад оставил он научную деятельность и по приказанию царя стал воспитателем Константина. Он сделал для Константина больше, чем для родных детей. И куда ж теперь? Даст ли достойную должность Меншиков?

А в просьбе Невельского была отвага, любовь к флоту и России. Он настоящий русский и правильно понимает, что будущее России там, на Тихом океане, – огромно.

Литке знал, что не должно быть того, что есть теперь. Из русских должны явиться свои знаменитые мореплаватели и путешественники. Он помнил Василия Головнина, своего учителя, к которому на всю жизнь сохранил чувство благоговения и благодарности. Литке воспитывал Константина в любви и уважении ко всему русскому, к памяти Петра, к старине – боярским костюмам и теремам, делая это так, как сам понимал. Со всей своей немецкой аккуратностью и добросовестностью Литке завел на «Авроре» культ преклонения перед всем русским.

«Молодец и мыслит правильно, – думал он о Невельском. – Верно смотрит в будущее. Мы задохнемся, если не выйдем в мир через Тихий океан».

Сам Литке не раз плавал по Тихому океану и всегда говорил своим питомцам, что там большое будущее.

Но Литке был всегда осторожен, памятуя неприятности, которые из-за увлечения Тихим океаном были в 1825 и в 1826 годах, когда царь разогнал всех, служивших с Рылеевым, из Российско-американской компании.

А Невельской молод, его никто не заподозрит в связях с декабристами, у него нет того страха, что у напуганного старшего поколения, он говорит обо всем громко и открыто и судит свободно.

В те годы, когда Литке был молод, между русским и английским флотом тоже была разница, но не такая. Тогда надеялись на будущее развитие. Головнин, учитель Врангеля и Литке, еще тогда стремился в восточные моря. Были открытия, ученые экспедиции.

С двадцать пятого года все прекратилось. Старшее поколение моряков после разгрома гвардейского экипажа на Сенатской площади, после ареста Бестужевых было ненавидимо царем. Особенно присмирели моряки, когда прошел слух о том, будто сам Василий Головнин в свое время хотел пригласить на судно императора Александра и взорвать его вместе с собой.

«А ныне пусть действует молодежь», – думал Литке.

Он знал, что царь не хочет никакого лишнего общения с другими державами. Страна была закрыта. Флот старел и не обновлялся, строились лишь огромные парусные линейные корабли, потребные более для морских парадов, чтобы демонстрировать мощь российской державы.

Вся надежда Литке была на Константина. «Вот кто, – думал он, – должен возродить русский флот». Он внушал Константину, что все надо начинать с корня, с азов и – самое главное – с нового устава флота, чему Константин и решил посвятить первые годы своей деятельности.

Литке обещал поддержку Невельскому. Он поговорил с Константином. Невельской не раз говорил великому князю о своих намерениях. Тот знал об интересе Невельского к Востоку и соглашался, что России очень важно обладать Амуром. Проект Невельского заинтересовал его. Но Константин знал, что не имеет права решать такие вопросы сам, даже если бы он уже стоял во главе флота.

Он не раз говорил, что будет поддерживать все передовое, новое, и давал слово быть гуманным и либеральным, любить все русское. Он обещал Невельскому свое покровительство.

Фрегат вернулся в Кронштадт, и в тот же час Константин ушел на вельботе в Петергоф. Плавание закончилось. Вскоре офицеры получили награды, жалованье, отпуска. Были сделаны производства, Невельской стал капитан-лейтенантом и был награжден полугодовым окладом. Константин дружески простился со всеми своими спутниками.

Невельской получил отпуск и уехал к матери в Кинешму, насмотрелся после Европы на Русь, на костромских помещиков, на крепостных, на нищету и голод, на драки, кабаки, на бурлаков, прочитал только что вышедшую «Обыкновенную историю» молодого и до сих пор не известного Гончарова. Эта книга произвела на него огромное впечатление.

«Да, это все верно! Все так!» – думал он. Его очень занимал автор этой книги. Кто он? И его занимало современное ему общество, не то – блестящее и светское…

Невельской вернулся в сорок седьмом году в Петербург с еще более твердым намерением скорей идти на Восток. К этому времени он все чаще слышал и читал о том, что на Тихом океане появилась новая сильная и отважная морская нация – американцы, они хлынули во все моря и всюду занимают то, что еще не занято.

Глава девятая. Проводы нового губернатора