Первое открытие [К океану] (др. изд.)

«А отвечать за транспорт мне! Были люди и постарше и поопытней. Желающих немало, и у всех найдутся рекомендации. Мало ли что офицер окончил корпус из первых, отлично учился в офицерских классах. Да где он плавал? С великим князем?» – Меншиков относился иронически к этим путешествиям. Одно – с великим князем плавать, а другое – командовать самому, да еще транспортом.

«Невельской служил на линейном корабле. Вахтенным лейтенантом. Правда, командовал он вахтой особой. В этой вахте был записан простым матросом по приказанию отца великий князь Константин Николаевич. Государь прочил младшего сына в генерал-адмиралы. Константин должен стать главой морского флота в государстве. И уже становится. Для воспитания его в свое время по рекомендации учителей морского корпуса, а более всего самого директора корпуса Крузенштерна назначен был Литке, придан ему лучший и смелейший из морских офицеров, образцово закончивший морской корпус, Геннадий Невельской. Сын небогатой вдовы – помещицы из-под Костромы… Еще Петр Великий велел набирать моряков в Костромской губернии, где Иван Сусанин спасал род Романовых. Бог с ним, с этим Невельским…»

Константин вырос, входит в силу, хотя еще зелен. Ходатайствует за офицера, у которого бегал по мачтам.

И хотя Меншиков не мог пренебречь ходатайством будущего главы русского флота, но и к назначению душа не лежала. Следовало все взвесить и, быть может, как-то отвлечь Константина, которому, верно, это скоро и не очень надо будет. Ведь все забывается.

Предстоящее назначение вызвало разговоры, и некоторые были недовольны.

Когда же сегодня великий князь, генерал-адмирал, выказал Меншикову холодность, старый князь спохватился: не дал ли маху?

Было у князя и еще одно соображение, почему он так долго тянул с назначением Невельского. Князь слыхал об этом офицере не раз и прежде и не хотел бы отпускать его. Он был нужен здесь.

«Он смышлен, – думал Меншиков, – красноречив, хоть и заика. У меня не так много хороших офицеров. Так у нас повелось: как русский выдался – на транспорт его да на край света или на Черное море! А тот рвется за чинами в кругосветное. Русские тянут лямку, а немцы все у меня в Адмиралтействе, да еще поговаривают между собой, что славяне без Рюрика никуда не годны. Все родственники и протеже Врангеля и Гейдена!»

Могли, конечно, быть и другие причины для недовольства великого князя. В голове Меншикова, как всегда в таких случаях, поднялся целый вихрь догадок и предположений. Могли быть интриги, оговоры. Но все же ни одна из причин не была серьезной, и Меншиков не знал, на что подумать.

«Не Чернышев ли опять напакостил? Черт меня за язык дернул!»

Графиня Чернышева, жена военного министра, недавно рассказывала в обществе о военных подвигах своего мужа: он, будучи молодым офицером, дважды будто бы разбил в двенадцатом году Наполеона, чуть не взял его в плен и отбил у французов большой город. Но название города графиня позабыла.

– Подскажите, князь, какой город занял мой Александр, – попросила она сидевшего подле Меншикова.

– Вавилон, графиня, – ответил тот серьезно.

А однажды матрос вез дрова по набережной Невы.

– Куда везешь? – спросил шедший пешком Меншиков.

– Пароход топить! – браво отвечал моряк. – Повезем министра финансов.

– Ты сначала посади министра, – ответил Меншиков, – а потом уж топи пароход!

Каламбур слыхали сопровождавшие князя офицеры. Новый анекдот быстро разошелся по Петербургу.

А с Карлом Нессельроде князь давно был на ножах и как-то среди своих назвал его графом «Кисель вроде».

Со строгим государем было гораздо легче, чем с пройдохой Нессельроде. С этим сладу не было.

В спальне, раздевшись, усталый, разбитый после целого дня забот, после бала и мнимых неприятностей, с мозжившими ногами – еще, как назло, погода проклятая, – князь, как всегда в трудные минуты, подумал, что не раз выходил благополучно из разных передряг и что царь его в обиду не даст. Он знал, что Николай хочет походить на Петра Великого и уж по одному этому с Меншиковым не расстанется.

– Все пустяки! Утро вечера мудренее!

Крестясь, охая, проклиная годы и великого князя, огромный сухой старик в длинной рубахе полез на кровать…

На другой день на дом к князю из инспекторского департамента, ведавшего назначениями и всем офицерским составом флота, вызван был адмирал Митяев, заменявший уехавшего в Ревель графа Гейдена.

Меншиков жил неподалеку от Адмиралтейства, в новом доме, построенном для начальника Главного морского штаба.

Князь, широкий в своем мундире, надушенный, важный и как бы помолодевший, сурово оглядел вошедшего.

Адмирал был курнос, узок в плечах, сутул, с большим животом. Черные волосы его, зачесанные на лысину, поднялись и торчали, как перья. Этот адмирал был один из тех невзрачных людей, которых в своем департаменте держал и выдвигал по службе блестящий граф Гейден, надеясь найти среди них своего Аракчеева.

Митяев подал бумаги.