Первое. Полдень

– Хотелось бы все-таки поспеть до Нового года.

– Кто тебя ждет? – спросил я – конечно же, не без задней мысли. Сердце мое замерло. Вдруг она скажет: «Друг». Или того хуже: «Муж». Тогда – все пропало.

Или, вернее, не все: просто моя задача усложнялась на несколько порядков. Ведь отступаться я все равно не собирался: будь у нее сердечный друг, и даже муж, и даже дети. Она поразила меня в самую первую минуту знакомства. За прошедшие минут пятнадцать чувство мое к ней, казалось, только росло. Надо же, а я не верил в любовь с первого взгляда!

Эти мысли одновременно с сердечным сжатием пронеслись в голове в то короткое мгновение, пока девушка, наконец, не ответила: «Меня ждут друзья» – и сердце мое всколыхнулось радостью. Друзья – не муж и не бойфренд. Значит, мои шансы растут.

– Нам туда, – указал я на площадь, раскинувшуюся подле последнего вагона электрички.

Мы спешно пошли, почти побежали к очагу цивилизации.

Бетон платформы промерз и был скользким. Чтобы девушка не упала и не уронила свою драгоценную ношу, я придерживал ее под руку.

Площадь оказалась почти пуста. Какие-то синие тени маячили у наглухо заколоченных стальными щитами ларьков. По пустым прилавкам мини-рынка гуляла поземка. У края площади дежурило две машины. Одна из тачек постукивала движком. В салоне виднелись два мужских силуэта.

Не сговариваясь, мы бросились к ним.

Добежав первым, я постучал в окно водителя. Стекло лениво опустилось. На меня глянула сытая рожа.

– Где здесь больница? – запыхаясь, спросил я. – Нам в больницу, срочно!

– Пятьсот, – равнодушно молвила харя.

– А что случилось? – поинтересовался с пассажирского сиденья второй мужчина, казавшийся более человекоподобным, чем первый.

– С ребенком плохо.

– Я поеду, – вдруг вызвался он и стал вылезать из салона.

Первый бомбила с выражением усмешливого высокомерия проводил товарища взглядом: «Дураков, мол, работа любит».

Второй шофер открыл перед нами дверцы стоявшей рядом раздолбанной «Нексии». Мы погрузились – я впереди, рядом с таксистом, а девушка с младенцем сзади. Водитель завел мотор и произнес:

– Я с вас две сотни возьму. Двойной новогодний тариф. Стаканыч совсем оборзел. Больница-то рядом.

Мы отвалили от станции – и уперлись в закрытый шлагбаум. Ни машин, ни людей. Только снег заносит асфальт, семафор, рельсы.

Я вдруг забеспокоился: я давно не слышал голоса малышки. Я повернулся назад и вопросительно глянул на девушку. Она поняла меня без слов и прошептала одними губами: «Все нормально, спит».

– Что с сыночком-то? – спросил вдруг участливый таксист.

– Это не сын, – твердо сказал я. – Дочка.

По-моему, девушке понравилось, что я не стал рассусоливать, а немедленно для простоты усыновил малышку.

Мимо станции пронесся скорый. Никто не смотрел в окна. Казалось, вагоны торопятся встретить Новый год в родном депо. Вихри снежинок клубами разлетались вокруг экспресса.

– Как звать-то девочку? – осведомился водитель.

– Настя, – вдруг уверенно проговорила девушка.

– А что с ней? – повторил он.

Вопрос повис в воздухе.

Девушка знала ответ: обезвоживание, обморожение – но предпочла молчать во избежание новых вопросов: где поморозили, почему обезводили? Я тоже счел за благо не высовываться.

Шлагбаум открылся, «Нексия» рванула вперед.

Через три минуты, пролетев по дачному поселку, мы остановились перед оградой небольшой больнички. Где-то неподалеку раздались хлопки петард. Подвыпивший народ до срока начал встречать праздник.

Тут у меня зазвонил мобильник. Я вытащил трубку. На определителе высветился номер хозяина дачи, куда я следовал. Не дожидаясь расспросов, я проговорил:

– У меня срочное дело. Задержусь. Начинайте без меня. – И, не слушая возражений, нажал «отбой».

Двухэтажная больничка выглядела необитаемой. Свет горел лишь в двух окнах на втором этаже и в одном на первом.

Я расплатился с водилой, а он вдруг предложил:

– Я подожду вас.

– Будет очень здорово, – рассеянно бросила девушка.

Мы поспешили к ступеням больницы.

– Как тебя зовут-то? – спросил я на ходу. – А то получается, что папаня с маманей даже и не знакомы.

– Екатерина, – представилась девушка.

– Максим.

Дверь оказалась заперта. Изнутри не доносилось ни звука. Я нажал звонок. Никакого отклика.

«Зря мы сюда приехали, – подумал я. – Шарашкина контора какая-то». Однако о том, что сам вызвался сопровождать Катю, я не сожалел ни секунды. Как и о том, что я могу пропустить Новый год.

Наконец в глубине зашлепали шаги. В вестибюле зажегся свет, дверь распахнулась. На пороге стоял детина в черной форме охранника. Губы его лоснились, попахивало спиртным.

– Че надо? – буркнул цербер.

– Ребенок в тяжелом состоянии, – решительно отодвинула меня Катя. – Необходима срочная госпитализация.

Охранник чрезвычайно скептически поморщился, но пропустил нас внутрь.

– Где дежурный врач? – строго спросила моя спутница.

– Ща позову.

– Проведите нас в кабинет. Я сама врач.

Сторожевой пес послушался – что-то в ее тоне заставляло слушаться.