Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)

Удино признавал, что противник, оставаясь в Дриссе и Друе, постоянно выделял «партии, которые легко перебрасывал на левый берег, которые взяли значительное число мародёров и отсталых из І-го и ІІІ-го корпусов. ІІ-й имеет довольно большое число дезертиров среди швейцарцев и португальцев, которых русские берут в качестве трофеев. Я не понимаю, Сир, как противник осмеливается говорить, будто взял наших раненых, поскольку я всегда ночую на поле сражения. Моё поведение в этом отношении не отклоняется от принципов чести и гуманности, от которых я никогда не отстраняюсь и далёк от мысли бросать раненых; я велел транспортировать в Полоцк даже тех, которые были оставлены русскими; этот факт также легко проверить, как и другие». Маршал явно лукавил, так как есть несколько свидетельств того, что в Волынцах были оставлены раненые.

Маршал не скрывал от императора огромную нужду в запасах разного рода: «Солдаты Вашего Величества ещё держатся, благодаря своему мужеству, но баварские войска не выдерживают и, хотя я берегу их, насколько возможно, дороги усеяны их людьми, умершими от истощения. Диаррея похитила многих офицеров и солдат, все люди ей поражены; недостаток хлеба и закрепляющих напитков, сырость и прохлада ночей, которые стали ощущаться, являются причинами, которым приписывают большую интенсивность этой болезни; но, к счастью, ещё слабо распространилась дизентерия. Моя лёгкая кавалерия настолько истощена и сократилась, что обе бригады будут в состоянии выставить в линию едва 1.100 кавалеристов. Кирасиры также ежедневно уменьшаются, а кавалерия противника столь многочисленна, что я вынужден использовать их только в случае крайней нужды». Экипажи линейной артиллерии находятся в довольно хорошем состоянии, чего никак нельзя сказать о полковой артиллерии.

К этой депеше маршал приложил рапорт Вердье «относительно бахвальства неприятеля, который воображает себе, будто взял у меня много пленных». Генерал заявил: «Я имел пленных только в день 31 июля перед Якубово; 11-й полк, будучи рассыпан в стрелках в лесу на левом фланге 1-й дивизии, оставил там нескольких человек», лишь 1 августа попали в плен две роты 37-го полка. Вердье приложил к рапорту список потерь всех видов, которые дивизия понесла в различных боях, из которого вытекало, что «неприятель не мог так бахвалиться», особенно потому, что многие солдаты, обозначенные как пропавшие без вести, вернулись затем в свои части.

Помимо того, Удино приложил к своему донесению «два рапорта от шпионов», из которых один был хозяином поместья Гаски, а трое других — дезертирами из Екатеринославского, гвардейского и Аракчеевского гренадерских полков. Дезертиры объявили, что 12 резервных батальонов, которые находились в Динабурге, присоединились к корпусу Витгенштейна, что русские имеют мост в Свольне, что у них много раненых и больных, а едят они только сухари и кашу, что в их батальонах много рекрут, что многие дезертируют, чтобы вернуться домой, а сами они дезертировали потому, что являются поляками из Гродненской и Минской губерний. [135]

* * *

15 августа Макдональд, который находился в м. Калкуны, узнал, что генерал Кутар из Опсы переместился вперёд и должен вновь занять Друю, и что какой-то русский отряд переправился через Двину между Якобштадтом и Фридрихштадтом. Это вызвало у маршала опасение, что его могут отрезать от прусского корпуса, хотя ему сообщили, что эта партия насчитывала всего 200 коней. Было замечено несколько русских батальонов и эскадронов, спускающихся по правому берегу между Якобштадтом и Фридрихштадтом. Маршал выслал разведки до Браслава, Вышек и Дубно. Он сообщил Маре, что «Витгенштейн должен сконцентрироваться и двинуться навстречу герцогу Реджио. Я абсолютно не знаю того, что происходит в этой стороне. Я могу делать только демонстрации на обоих берегах; они не всегда были успешны, потому что мне особенно не хватает кавалерии, а неприятельская кавалерия имеет большое преимущество».

О Динабурге он написал: «Эта крепость, подготовленная лишь вчерне, абсолютно непригодна для обороны, ни для нас, ни для русских… Укрепления столь мало выступают над землёй, что не стоят даже одного удара мотыги; они доступны почти повсюду… Тет-де-пон был почти завершён, это очень внушительное укрепление; я безостановочно работаю над его уничтожением, палисады, потерны, [136]мосты, строения и другие поддающиеся горению вещи сожжены; амбразуры, парапеты, обделка крутостей, хотя были сделаны очень прочно, уже разрушены. Я занимаюсь пробиванием брешей и засыпанием большей части окружающего рва. Груды леса, предназначенного для построек и возведения палисада, как в крепости, так и на обоих берегах Двины были огромными; большая их часть уже сожжена, остальные собраны вместе и сохранены для проведения сегодня иллюминации в честь Его Величества…