Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)

В течение этого времени, чтобы не подставлять напрасно мои войска, я отдал приказ занять риги и палисады, расположенные непосредственно позади моей линии; в случае, если линия стрелков, оставленных впереди в рассыпном строю, будет отброшена, следовало вести огонь из бойниц первых и через интервалы вторых. Тотчас затем неприятель выдвинул стрелков и завязал дело с лейтенантом бароном Гумпенбергом, командовавшим стрелками. Перестрелка длилась некоторое время, никто не хотел уступать. Тогда противник выдвинул четыре сильные роты против моего левого фланга и попытался его обойти. Тогда я повёл капитана Шмитца с одной ротой и лейтенанта Гросшеделя с полуротой на край моей линии; я разместил их таким образом, чтобы сделать тщетными все дальнейшие движения неприятеля… Столь же оживлённый огонь завязался на моём правом крыле… в строениях поместья, где находился отряд 6-го полка линейной пехоты. Левое крыло неприятеля, напротив, ретировалось к опушке леса». В то же время капитан Пьеррон с 1-й стрелковой ротой 6-го полка, оставшись свободным из-за отступления русских на правом фланге, пришёл поддержать 1-й батальон, который находился под огнём; «своим оживлённым огнём он оказал наилучшую услугу со своими храбрыми стрелками и другими людьми. Воодушевлённые примером этого капитана, люди сражались долгое время с превосходящим неприятелем до того момента, когда этот храбрый молодой человек был ранен выстрелом в голову и был унесён».

По словам Спауера, «первый выстрел из пушки, выпущенный неприятелем, послышался в 6 1/2 часов. Эта канонада из 6-фунтовых ядер, чередовавшихся с картечью, становилась всё более и более оживлённой. Войска, воодушевлённые и воспламенённые замечательным примером генерала и офицеров, выдерживали этот огонь на избранной позиции в течение примерно часа с удивительным хладнокровием, не имея ни малейшей возможности ответного удара, так как мы были лишены всякой артиллерии, и ни единого неприятеля не появилось на равнине. Огонь становился всё оживлённее, снаряды разрывались впереди и позади войск, многие люди были тяжело ранены. Тогда генерал дал приказ подразделениям разместиться за ригами, которые находились почти на линии, но стрелки в рассыпном строю держались на передовой линии. Когда неприятель заметил мнимое отступление, он направил пехоту против левого фланга. Следует признать, что он был в три раза сильне, чем мы. Завязалась перестрелка с 7-й ротой, которая была немного потеснена, но нашла выгодную позицию за палисадами, откуда могла причинять достаточный вред неприятелю; бойницы, проделанные вдоль палисада и в большой риге, очень помогли в борьбе с неприятелем; он был вынужден немного отступить. Вслед за этим линия наших стрелков выдвинулась вновь и отбросила неприятеля».

Властов направил вперёд батальон 24-го егерского и 1-й батальон сводных гренадер 5-й дивизии, которые направились на левый фланг Спаса, чтобы его обойти. Другой батальон 24-го егерского и 2-й батальон сводных гренадер были направлены вправо. По словам Дибича, «сводные гренадеры 5-й дивизии и стрелки 24-го егерского, Пермского и Могилевского полков начали атаку на Спас. Они овладели выдвинутыми вперёд строениями». Наградной документ гласит, что квартирмейстерской части капитан В.А. Коцебу «по приказанию полковника Властова повёл сам атаку на мызу Спас и, будучи впереди всех, овладел оною, при чем и убита под ним лошадь».

Вреде пишет, что «в 8 часов утра противник начал дебушировать сильными колоннами по Невельской дороге, он направился затем на мой правый фланг. Тогда я велел батареям Готтхарда и Графенройта занять позицию слева от деревни Спас на весьма выгодной позиции. Я дал приказ полковнику Деруа частично прикрыть эти батареи 6-м пехотным полком, частично поддерживать связь с деревней Спас. Генерал граф Беккере получил приказ прикрыть со своей бригадой мой крайний правый фланг».