Первое поражение Сталина

Тем временем Президиум ВЦИК (скорее всего, Каменев, взявший, судя по его роли в подготовке и принятии декрета от 1 июня, на себя решение всех вопросов национально-государственного строительства), наконец, вспомнил о своих обязанностях. О том, что должен был сделать чуть ли не полгода назад, сразу же после подписания соглашения с Башкирским правительством. И обещанной телеграммой от 26 сентября.

4 сентября ВЦИК образовал комиссию «для срочной выработки плана организации органов» Башкирской Республики. Включившую Л.Б. Каменева (!) и Н.Н. Крестинского (от Политбюро), А.И. Свидерского (от Наркомпрода), четырёх, а не трёх членов Башкирского ревкома, в том числе его председателя Х. Юмагулова, а также Сталина, хотя тот находился в Смоленске, в штабе Западного фронта, и не мог самовольно покинуть пост члена РВС.

Спустя десять дней, 15 сентября ВЦИК принял новое постановление, только формально основанное на некоем заключении его комиссии, но так и не решившее ни одной из предусмотренных ранее задач. Более того, отменившее его же собственное, от 26 августа, решение и, на этот раз, почему-то полностью удовлетворившее все без исключения требования Юмагулова и его единомышленников.

Восстановившее в силе юридически незаконный приказ № 1 Башкирского ревкома, воспретив властям шести губерний – Оренбургской, Уфимской, Пермской, Екатеринбургской, Челябинской и Самарской – «не распространять в дальнейшем свои действия на территорию Советской Башкирской Республики, причём весь аппарат управления… не исключая продовольственного… остаётся на своих местах с подчинением его Башкирскому революционному комитету».⁹⁰

Столь странный документ оставлял без ответа слишком многие вопросы. О дальнейших взаимоотношениях Татаро-Башкирской и Башкирской республик, на вполне законных основаниях претендовавших на одну и ту же территорию. О желании населения ряда указанных в «Соглашении» уездов не входить в состав Башкирской Республики. О правах Башкирского ревкома на период до созыва съезда Советов Башкирии и о сроках созыва этого съезда. О структуре ревкома и полномочиях его отделов, утверждённых, как того требовал закон, ВЦИКом.

Данное постановление не только не удовлетворило уполномоченного СНК по Уфимской губернии и комиссара внутренних дел Уфимского ревкома Б.Н. Эльцина, председателя Уфимской ГубЧК Зенцова и председателя Особой продовольственной комиссии Восточного фронта Н.П. Брюханова, но и вынудило их обратиться с протестом в высшую партийную инстанцию.

Состоявшемуся 21 сентября пленуму ЦК РКП пришлось поэтому рассмотреть их заявление – «о дезорганизаторской военной и продовольственной политике Башревкома», а также встречную жалобу Юмагулова – «на шовинистическую политику уфимских властей, в частности, Эльцина и Правдина /уполномоченного ВЦИК по Уфимской губернии – Ю.Ж./, не желающих признавать Баш республику». Несомненно, дезинформированное партийное руководство, как до того ВЦИК, подыграло членам Башкирского ревкома. Своим решением потребовало:

«а) Ввиду состоявшегося на днях детального соглашения Президиума ВЦИК и Башревкома /чего на самом деле не было – Ю. Ж./, сообщить Эльцину и Правдину шифрованной телеграммой, чтобы они строго проводили в жизнь это постановление и не дразнили башкир. Поручить т. Сталину по возвращении /из штаба Западного фронта – Ю.Ж./ написать об этом подробное письмо.

б) Поручить Оргбюро направить в пределы Башреспублики двух уполномоченных в комиссию по созыву съезда Советов Башреспублики. На кандидата в председатели возложить миссию оказать помощь башкирам, пострадавшим от белых, широко оповестив о том как население Башкирии, так и находящихся на фронте красноармейцев Башкирской дивизии».⁹¹

Однако продолжавшееся заигрывание с националистами не только не улучшило, но и обострило ситуацию. Прежде всего, в Стерлитамаке – уездном городе Уфимской губернии, который Башкирский ревком явочным порядком сделал местом своего пребывания. Не только подчинил себе там все советские учреждения с их служащими. Использовав части Башкирского стрелкового корпуса, находившегося в прямом подчинении у члена ревкома Валидова, захватил здание почты с находившимися там телеграфом и телефоном, а также тюрьму.

Только тогда в Москве спохватились, осознали ошибочность собственной соглашательской политики. 23 октября Политбюро – всё та же «тройка», Ленин, Каменев, Крестинский – заслушало доклад Дзержинского «о напряжённом отношении между советскими организациями Уфимской губернии и Башревкомом, имеющим в своём распоряжении довольно значительную военную силу». Разумеется, такая постановка вопроса заставила Политбюро прежде всего потребовать от РВСР срочно отправить Башкирскую бригаду на фронт. ⁹² А неделю спустя, 30 октября, принять развёрнутое постановление «О взаимоотношениях с Башкирским ревкомом и Киргизским ревкомом». Хотя ещё и не решавшим острой проблемы, но всё же впервые признававшим её наличие: