Первое поражение Сталина

Пытаясь втянуть Политбюро в свои сложные дипломатические интриги, Чичерин направил в высший партийный орган записку. Но сделал это лишь после того, как Красная Армия перешла в контрнаступление и уже освободила Киев, – 24 мая. Нарком не только уведомил о своей переписке, но сразу же оговорил:

«Наши отношения к Белорусскому правительству выясняются по мере того как с развитием борьбы в Белоруссии станет ясною действительная сила тех или других элементов, и теперь нам заранее невозможно сказать, в какой степени мы будем иметь возможность рассматривать Белорусское правительство как выразителя белорусских масс…

Нам надо быть крайне осторожными к Белорусскому, так называемому, правительству, так как оно имеет возможность в европейском масштабе создать нам дипломатические неприятности…

Необходимо было бы с целью привлечения белорусов на нашу сторону и с целью воспрепятствовать польскому правительству перетянуть их на свою сторону путём подачек, разрешить белорусскому представителю в Ревеле приехать к нам для переговоров, причём можно установить краткий срок и поставить его в условия, делающие его приезд безопасным».⁶⁴

В записке, направленной в Политбюро, Чичерин почему-то не счёл нужным напомнить самое существенное, и объясняющее его странные контакты. Не обмолвился о глубоком расколе националистической Белорусской Рады на две непримиримых фракции: пропольскую (социал-демократа А. Луцевича), спокойно пребывающую в Минске, и антипольскую (эсера Б. Ластовского), вынужденную бежать от преследований в Каунас. О существовании соответствующих двух «правительств» ВНР, о том, что слова его о «развитии борьбы в Белоруссии» подразумевали соперничество этих самых фракций. И ещё о том, что переписку он вёл с людьми Ластовского.

Чичерин, видимо, очень надеялся на понимание и поддержку Крестинского. Ведь тот вместе со Сталиным 8 апреля принимал посланцев белорусских эсеров, искавших в Москве поддержку. Однако жизнь сыграла с наркомом злую шутку.

25 мая члены Политбюро записку рассмотрели, но согласились предельно осторожно с выраженным в ней предложением – «вызвать из Ревеля официального представителя белорусского буржуазного правительства», и только. Вместе с тем, сформулировали и иную, собственную точку зрения на вроде бы легко предсказуемые события ближайшего будущего: «По занятию Минска/что произошло, но лишь 11 июля – Ю.Ж./учредить Губернский ревком», а вместе с тем и утвердили состав Бюро ЦК Компартии Литвы и Белоруссии.

В новый орган, призванный существовать на правах областного комитета РКП, включили председателем И.Т. Смилгу, начальника политуправления РВСР; членами – З.И. Алексу (Ангаретиса), секретаря Заграничного бюро ЦК Компартии ЛитБел, в недавнем прошлом – наркома внутренних дел ЛитБел; Я.Г. Долецкого, члена ЦК компартии ЛитБел; В.Г. Кнорина, военкома Смоленского военного округа, бывшего члена Совета обороны ЛитБел; В. Мицкявичюса, бывшего председателя СНК и наркома иностранных дел ЛитБел:

А.Ф. Мясникова, начальника политуправления Западного фронта, бывшего председателя ВРК, ЦИК Белорусской Советской Республики; И.С. Уншлихта, члена РВС Западного фронта, недавнего заместителя председателя ЦИК и наркома по военным делам ЛитБел.⁶⁵

Такой, далеко не случайный, состав Бюро не оставлял сомнения в том, что Политбюро решило в случае благоприятного развития событий прервать переговоры с литовским буржуазным правительством и воссоздать Литовско-Белорусскую Республику. Скорее всего, только значительное замедление темпов продвижения Красной Армии на запад заставило отказаться от такого плана.

12 июля был подписан мирный договор между РСФСР и Литвой. 15 июля части 3-го конного корпуса Красной Армии и 1-й Литовской дивизии вошли в Вильнюс. 31 июля в Минске объединенное заседание губернского ВРК и Бюро ЦК Компартии ЛитБел образовало ревком (теперь уже Белоруссии) – при председателе А.Г. Червякове и заместителе В.Г. Кнорине. Он-то и принял 1 августа декларацию, провозгласившую независимость воссозданной Социалистической Советской Республики Белоруссии.

Декларация прежде всего объявила об отмене всех законов и постановлений «польских оккупационных властей», восстановивших частную собственность, в том числе на землю. Вместе с тем было сказано касавшееся, в основном, Варшавы, Каунаса и Москвы.

ССР Белоруссии «определяет свою западную границу по этнографической границе между Белоруссией и примыкающими к ней буржуазными государствами. Граница Социалистической Советской Республики Белоруссии с Советской Россией и Украиной определяется свободным выражением воли белорусского народа на уездных и губернских съездах Советов в полном согласии с правительствами РСФСР и ССР Украины.

…Находясь во взаимоотношениях с Советской Россией как равная с равной, передаёт на всё время революционных войн все свои вооружённые силы в распоряжение единого командования… все дипломатические выступления ССРБ будут согласованы с выступлениями РСФСР и будут иметь в виду интересы всех советских республик, построенных на принципах диктатуры пролетариата.