Первое правило диверсанта

Идти вперед, сжимая цевье верного «АКСУ», — вот мое кредо. Я свыкся с этим. Ни шагу без оружия. Спал с автоматом и даже ходил с ним в туалет. Никогда не знаешь, когда могут понадобиться навыки выживания.

Я привык к оружию.

К любому.

Иногда я доверяю ему больше, чем друзьям, которых не так уж и много.

Сегодня мне повезло — успел найти уютный уголок в подземных недрах города. Не всем так везет, и не всегда. Любая ошибка может стоить жизни, а жить без ошибок дьявольски сложная задача. Выход один — жить с оглядкой и надеяться, что везение не изменит.

Все-таки хорошо наверху, свободно. Несмотря на смертельные лучи дневного светила. В принципе, мое поколение уже привыкло жить так, а не как-то иначе. Мы не видели другого мира, зная о нем лишь из рассказов старших, но я, наверное, родился с богатой фантазией, и мир из их историй нравился больше, чем нынешней. Но ничего не поделаешь — судьбу не выбирают. Приходится довольствоваться тем, что есть. А что у меня есть? Не так уж и много, если разобраться, но и не мало.

Я егерь.

Для тех, кто не знает: егеря — особый, почитаемый клан. Нечто вроде полиции, охраны и почты в одном лице. В любой общине всегда есть для нас место, даже если эти общины находятся в состоянии вражды. Егеря — это нечто священное в нашем мире. Не то, чему бездумно поклоняются, а то, что уважают. И, надо признаться, есть за что. И, пожалуй, это единственное, что сулит егерская служба. Содержание ничтожное, несопоставимое с риском. Хватает только, чтобы ноги не протянуть. Но к риску привыкаешь и в какой-то момент начинаешь нуждаться в нем. В этом нет ни благородства, ни возвышенности цели — самообман и адреналиновая зависимость.

Двигаясь вдоль полуразрушенных стен, погруженный в свои мысли, я не сразу заметил движение впереди. Не подвело реактивное чувство, выработанное годами — патрон в патроннике, предохранитель сдвинут в крайнее нижнее положение, на автоматическую стрельбу, дуло выискивает цель.

Я притормозил, спрятавшись за ближайшим углом, и, немного выждав, крикнул:

— Если ты человек и не враг мне — выйди из тени!

В ответ ни звука.

— Я все равно пройду здесь! — Тишина, хотя это был один из условных сигналов, используемых в обиходе клана егерей. Любой гражданин любой общины знал, что после такой фразы, он должен был выйти навстречу с поднятыми руками или по крайне мере снять палец со спускового крючка и дать мне пройти.

— Ты слышишь меня? Я все равно пройду здесь!

И снова молчание в ответ.

Я начал медленно продвигаться вперед, готовый в любую секунду выстрелить, и в этот момент до моих ушей явственно донеслось всхлипывание. Кто-то плакал за углом. Первые секунды даже не мог представить, кто бы это мог быть. Но когда, достигнув противоположного края дома, заглянул за угол — признаюсь, был поражен: мальчик лет семи, грязный и оборванный, тощий до неприличия, с копной давно не мытых, спутавшихся волос; он сидел, обняв костлявые плечи, обтянутые рваной футболкой, и дрожал от страха.

Я немного растерялся.

— Ты кто? — был первый вопрос.

Мальчик поднял голову и что-то произнес сквозь слезы.

— Ты как здесь оказался? — задал я второй вопрос, не разобрав ответа.

— Я потерялся.

— Давно? — Это был третий вопрос и не менее глупый, чем два предыдущих.

— Не знаю, — он снова заревел, уткнувшись лицом в немытые предплечья.

— Подожди, не реви, — попросил я. — Давай разберемся…

Похоже, сегодня был мой день, просто бездна глубокомыслия и рассудительности. Какую чушь я несу! Чего здесь разбираться? Ребенок один в городе, чудом уцелел и нуждается в помощи! Егерь ты — или нет? В том-то и дело, что егерь. Помни: у тебя важное задание. Ты не имеешь права… Заткнись! — резко оборвал сам себя. Совсем озверел, что ли?

После коротких раздумий, я спросил:

— Как тебя зовут, паренек?

— Сеня, — коротко ответил тот, немного успокоившись.

— Слушай, Сеня, — начал я, — перестань плакать. Успокойся и пойдем со мной.

— Куда?

Правильный вопрос. И куда собственно мы пойдем? Не мог же я его таскать с собой, но и бросить здесь тоже.

— Домой.

— У меня нет дома.

Сказано это было с такой интонацией, что я невольно содрогнулся.

— Не говори так, я помогу тебе найти его, — я и сам поверил в то, что говорил. — Ты из какой общины?

Сеня непонимающе посмотрел на меня, размазывая грязными ручонками слезы по лицу:

— Что такое «община»?

Тут настала моя очередь потеряться.

— Ну, — попытался я яснее сформулировать мысли. — Это люди, которые тебя окружали.

— Я жил один, с мамой.

— Не может быть…

Мальчик кивнул.

— А мама где? — спросил, не придумав ничего лучшего.

Глаза мальчика сузились в две щелки, рот округлился и надсадный вой прорезал тишину. Честно, но я пожалел о своей дурацкой манере задавать вопросы прямо в лоб. В определенных случаях это прокатывало, но явно не сейчас, в общении с малолетним ребенком.

— Не реви, — попросил, попутно еще раз отругав себя. — Покажи где, я пойду посмотрю.