Первое правило королевы

— Не давала я ключей, — бормотала Аделаида, несколько успокоенная Инниным прикосновением, — и никогда, и никому! У нас с этим знаете как строго! В семьдесят четвертом Рая Карпова ушла, а в даче сантехник остался, наш же, из хозяйственного управления, трубу делал. Она убралась да и пошла. Так ее назавтра в кухню перевели да на партсобрании пробрали. Как ты, мол, могла ключи, тебе доверенные, не сдать?! Это еще в старых дачах было, давно. Уж она плакала, плакала, говорит, Василь Макарыч остался тама, свой же! А ей парторг строго так: ключи, мол, тебе дадены, ты за ними полную ответственность несешь, а не Василь Макарыч…

— А Наташу, — перебила Инна, уже понимая, что произошло что-то непонятное и тревожное, не зря она вчера так испугалась этой незнакомой горничной, — Наташу вы знаете?

— Так нету у нас никакой Наташи! Галина Ивановна есть, Зоя, Марья Петровна, Рая Карпова, Гая Торча с Ямала, потом еще Вика, Люба, эти из молодых, а больше… все. Больше никого нету. Ну, начальство. Валентина Васильна там, Иван Иванович, еще Гриша…

— Гриша — это не то, — задумчиво сказала Инна, — совсем не то.

— Как не то?! — переполошилась Аделаида, — Гриша — наш лучший сантехник! Ему слив поменять или трубу привернуть ничего не…

Инна пожала ее локоть, на ощупь он был как ствол небольшого дерева.

— Гриша тут ни при чем, — успокоила она горничную. — Но кто-то же вчера был у нас! И Осип ее видел! Кто она? Откуда она взялась?

— Так надо у охраны спросить, — шмыгнув носом, посоветовала Аделаида. — Тута чужих нету, свои только. И не пускают никого. А вчера-то уж!.. Их со всего края нагнали, милиционеров этих! Откудова чужие возьмутся?!

Инна помолчала. Аделаида права. Чужие здесь не ходят, это уж точно.

Но несуществующая Наташа откуда-то взялась, и мало этого, она чем-то открыла дверь, и вошла, и оставалась здесь неизвестно сколько, пока не приехала Инна и не спугнула ее.

Что она делала в Иннином доме?! И сколько времени она это делала?! И куда потом подевалась, в метель, без пальто и шапки?!

Дыра в желудке начала стремительно увеличиваться, как будто выгрызая куски слабых и беззащитных тканей. Инну сильно затошнило, и ладони стали холодными и скользкими, как лягушачьи лапы.

— Осип Савельич подъехал, — доложила Аделаида. В голосе звучало сочувствие пополам с любопытством — вот хозяйка какие гастроли дает, загляденье просто!

Инна кивнула и пошла по коридору, а Аделаида сзади закричала про недопитый чай, но Инна только покачала головой, схватила шубу и выскочила из дому, словно горничная гналась за ней по пятам.

— Утро доброе, Инна Васильевна. Как спалось?

— Отлично, — процедила она, пробираясь внутрь теплого салона. Радио бодро пело песню про любовь, привычно пахло синтетикой кресел, свежими газетами и какой-то автомобильной парфюмерией.

Все как обычно. Все хорошо.

Осип захлопнул за ней дверь, протрусил на свое место и неторопливо тронул «Вольво». Инна взялась за газеты — чтобы все было как обычно. То есть хорошо.

Осип посматривал на нее в зеркало заднего вида, она притворялась, что не замечает.

Ветер с Енисея унесся к своему Северному полюсу, и теперь по обе стороны белой дороги лежали свежие сугробы, наваленные снегоочистителем, и деревья, торчавшие из снеговых гор, казались ниже.

Инна держала перед глазами газету и смотрела в окно.

Это как раз было необычно и не укрылось от внимания бдительного Осипа.

— Ты не заболела часом, Инна Васильна?

— Нет.

— Температура, может?

— Нет.

— Снотворное пила?

— Нет.

— А может…

— Отстань от меня, Осип Савельич, — попросила Инна с досадой.

— А чего с тобой такое?

— Со мной ничего такого. Мне надо подумать.

— Ну, думай, думай, — разрешил Осип. — Говорят, какой-то новый ферт в край явился. Ястребов фамилия его. Говорят, он тоже будет того… на выборах выбираться.

— Кто говорит?

— Так ребята, водители. А Ястребов этот пришлый, не наш. У него все свое — и водители, и машины. Не из администрации он то есть.

— Понятно.

Инна посмотрела в широкий водительский затылок. Значит, о смерти Любови Ивановны еще ничего не известно. Если бы было известно, это стало бы новостью номер одни, а не приезд «нового ферта», у которого «все свое».

Господи, помоги мне!..

Перед зданием администрации машин было мало — рано еще для «государственных мужей и жен», их час еще не грянул, — и Осип шикарно остановился перед самым подъездом.

— В машине ждать?

— Иди в приемную, Осип Савельпч. Я пока никуда не собираюсь.

На часах было ровно девять, когда Инна вошла в приемную Якушева. По причине раннего часа обе двери в кабинет были распахнуты настежь, помощника не видно, и телефоны расслабленно дремали.

— Можно?..

— Входи, Инна Васильевна. Доброе утро.

— Здравствуйте, Сергей Ильич.

Кабинет был большой, заставленный казенной «государственной» мебелью. Коричневый паркет застлан «государственным» ковром, на столе зеленая лампа, на стене портрет президента, на окнах желтые шторы.

Якушева не было видно, зато из «комнаты отдыха» слышалась какая-то приглушенная возня.

— Чай будешь пить, а, Инна Васильевна?..