Первое правило стрелка

Алеша успел только увернуться, тогда как Никитич бросил лук и рубанул крылатую тварь мечом. Реджи расстрелял трех птичек на подлете, четвертой всадил пулю в голову, стреляя в упор, отпрыгнул, перекатился по земле и обнаружил, что револьверы пора перезаряжать. Одна из тварей спикировала прямо на него. Стрелок успел перехватить клюв, когда тот уже был готов пронзить его тело, и направил удар в сторону. Клюв хищной птицы до половины вонзился в землю, и Реджи свернул пернатому врагу шею.

Баба-яга, уяснив проигрышность своей позиции, пыталась улизнуть в ступе, но в борт этого летательного аппарата впечаталась боевая палица Муромца, и ступа развалилась на куски.

– Хулиган! – взвизгнула Баба-яга и попыталась огреть старшого богатыря помелом. Ей следовало бы помнить, что в качестве смертоносного оружия помело сильно уступает богатырскому снаряжению.

Помело вылетело у Бабы-яги из рук, а следующим ударом Муромец проломил вредной старушенции голову.

Тем временем Реджи перезарядил револьверы, прикончил птиц, вившихся над Алешей Поповичем, убедился, что никто из богатырей не нуждается в его помощи, и пристрелил последнего пытавшегося удрать гуся-лебедя-птеродактиля.

– Уф, – сказал Илья Муромец. – Неслабо повеселились. Избушка-избушка, валила бы ты отсюда, покамест я добрый. А то догоню, ноги твои куриные оторву, вместо окон вставлю и скажу, что так было.

Избушка оценила серьезность угрозы и потопала в лесную чащу, прокладывая себе путь среди деревьев с эффективностью бешеного слона.

– В седла, пацаны, – скомандовал Муромец. – А то сейчас сюда понабегут благодарные родители спасенных детей, и мы в Киев еще неделю точно не попадем!

Кони двигались неспешным аллюром. Молодые богатыри ехали впереди, Муромец с Реджи – сзади.

– Ты хорошо себя проявил, – сказал Муромец. – Когда мы будем делить смерть Кощееву, лучше бы тебе обойтись без своих игрушек.

– А тебе – без своих кулаков.

– Давай тогда в карты ее разыграем. Или в кости! Драться с тобой я не хочу. Как это может быть – сначала плечом к плечу бились, а потом – друг с другом?

– В жизни такое бывает сплошь и рядом, – сказал Реджи.

– Это неправильно. Так не должно быть. Друзья даются человеку один раз и навсегда, как и враги. Только вот мои враги долго не живут.

– А Кожемяка?

– Никола-то? Он мне не враг. Не враг и не друг. Так, пустышка.

– Илья, ты можешь ответить мне на один вопрос?

– Хоть на десять. Спрашивай.

– Зачем вы это делаете?

– Что это?

– Все. Разве это жизнь – ни кола, ни двора, ни жен, ни детей. Все имущество – оружие да кони, которых постоянно убивают. За работу, как я понимаю, вам платят не слишком много, вдобавок еще и нерегулярно. Вы не взяли добычу, разогнав шайку разбойников, ты отпустил избушку, даже не проверив, что у нее внутри, а у ведьм, как я полагаю, всегда имеются определенные запасы золота. Так зачем вы это делаете?

– Думаешь, просто любим подраться?

– Сначала именно так я и думал, – признался Реджи.

– Но теперь ты так не считаешь?

– Нет. Мне кажется, это было бы слишком просто.

– А все и так просто, – сказал Муромец. – Я понимаю, что это прозвучит пафосно, банально и глупо, ибо эта фраза произносилась уже сотни раз и будет произнесена еще тысячи раз, но… есть такая профессия – Родину защищать. Я понимаю, что она, Родина наша, далека от совершенства. Местами глупая, местами смешная, местами страшная, но она – все-таки наша Родина. И ее враги попадают в разряд моих личных врагов. Баба-яга ест маленьких детишек – ты прошел бы мимо такого? Разбойники озоруют на дорогах и грабят обычных людей – кто займется ими, если не мы? Князь Владимир меня не любит. Говорит, пустяками я занимаюсь, да еще других с толку сбиваю, потому и дружину большую под мое начало не дает. Вон – Никола тот же. Пошлют его в Тьмутаракань с посольством, он и поедет. И какое бы безобразие по дороге ему ни встретилось, он ни за что не остановится и с пути не свернет. Потому что – приказ. А я сверну. Я остановлюсь, если надо. Потому что Тьмутаракань никуда не денется, а покуда у князя руки дойдут распоряжение насчет той же Бабы-яги отдать, она еще с десяток мальцов слопает. Потому и детей нет, и жены у меня нет, потому и не нажил я ничего в этой жизни. Понимаешь ты меня, Рыжий?

– Понимаю.

– А я тебя – нет. Без роду, без племени, скитаешься по дорогам. Куда ты идешь? Какая у тебя цель в жизни? За что ты дерешься? Только за золото?

– Не только.

– Или тебе просто нравится стрелять? Вижу же, что не нравится. Тогда зачем?

Реджи вздохнул:

– Судьба.

– Судьбу человек сам себе делает, – назидательно сказал богатырь. – Ты пойми, я вот за что дерусь? Я за Родину свою дерусь, за всех, кто ее населяет. А ты за что?

– Когда-то давно, когда я был молодой и глупый, я дрался за идеалы, – сказал Реджи. – Потом идеалы куда-то делись. Полагаю, что я продолжаю драться только по привычке. Я завидую тебе, Илья, по-хорошему завидую. У меня нет Родины, я никогда не видел своих родителей и ничего о них не знаю. Я – стрелок. Я иду по дороге из ниоткуда в никуда.