Первое правило волшебника

Но гораздо проворнее, чем перед солдатами, люди расступались, давая дорогу Кэлен. При появлении Матери-Исповедницы все разбегались, словно собаки, увидевшие дикобраза.

В белом одеянии, освещенная ярким солнцем, она шла, высоко подняв голову, словно была хозяйкой города. Она смотрела прямо перед собой, ни на кого не обращая внимания. От плаща она отказалась, сказав, что сейчас это ни к чему, никто не должен сомневаться в том, кто она. И никто в этом не сомневался.

Люди чуть не давили друг друга, давая дорогу Кэлен, кланяясь ей повсюду, где она проходила. В толпе шепотом повторяли ее титул. Кэлен не отвечала на поклоны.

Зедд, несший мешок Кэлен, шел рядом с Ричардом, в двух шагах позади нее. Оба они осматривались, проходя через толпу. Ричард впервые видел, чтобы Зедд нес мешок. Зрелище это показалось ему более чем странным.

Ричард распахнул плащ, демонстрируя всем Меч Истины. Порой это вызывало изумленные взгляды, но нечего было и сравнивать с тем, как встречали Мать-Исповедницу.

— Так бывает всегда, когда она приходит? — шепотом спросил он у Зедда.

— Боюсь, что да, мой мальчик.

Кэлен не задумываясь направилась к большому каменному мосту, который вел к воротам. Охрана, стоявшая у входа на мост, просто расступилась перед ней. Ричард запоминал дорогу, на случай если потребуется быстро убраться отсюда.

Два десятка солдат у городских ворот наверняка имели приказ никого не пропускать. Теперь они беспокойно поглядывали друг на друга, явно не готовые к визиту Матери-Исповедницы. Некоторые попятились, натыкаясь друг на друга, другие замерли, не зная, что делать дальше. Кэлен остановилась, глядя на ворота, как на препятствие, которое надо удалить. Несколько солдат прижались спиной к воротам, искоса поглядывая на командира.

Зедд обошел Кэлен и выступил вперед, низко поклонившись ей, словно прося прощение за то, что вылез вперед. Затем он повернулся к командиру.

— Что с вами, вы что, ослепли? Отворите ворота!

Капитан растерянно смотрел то на Кэлен, то на Зедда.

— Я сожалею, но приказано никого не впускать... А ваше имя...

Зедд побагровел, и Ричарду с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. Голос Волшебника больше походил на шипение:

— Вы хотите сказать, командир, что вам не велено впускать Мать-Исповедницу?

Взгляд офицера сделался неуверенным.

— Знаете... у меня приказ... я не то что...

— Отоприте ворота сейчас же! — рявкнул Зедд. — И немедленно обеспечьте подобающий эскорт!

Командир подскочил, как ужаленный. Он начал выкрикивать приказы, и солдаты бросились выполнять их. Ворота отворились, несколько конных поспешно выехали вперед, выстроившись в ряд впереди Кэлен и развернув знамена. Другие образовали такой же ряд позади нее. Пехотинцы поспешно построились по обе стороны, стараясь держаться подальше от Исповедницы.

Ричард впервые понял, как она живет. Куда только увлекло его сердце?

С грустью и болью понял он, насколько она нуждалась в друге.

— Это что, по-вашему, подобающий эскорт? — вскричал Зедд. — Ну ладно, сойдет. — Он снова поклонился Кэлен. — Мать-Исповедница, прими мои извинения за наглость этого человека, как и за ту нерадивость, которую он проявил с почетным караулом.

Кэлен поглядела на него и слегка кивнула.

Ричард, хотя и знал, что не имеет на это права, чувствовал, как волнуется его кровь при взгляде на Кэлен в белом одеянии.

Стражники, образовавшие эскорт, выжидательно смотрели на Кэлен и двинулись с места лишь тогда, когда она сделала первый шаг. Поднимая пыль, конный эскорт въехал в ворота.

Зедд шел рядом с Ричардом. Наклонившись к командиру, он сказал:

— Ваше счастье, что Мать-Исповедница не знает вашего имени!

Ричард увидел, что командир обмяк от облегчения, когда они прошли.

Ричард незаметно улыбнулся. Он сам хотел устроить в Тамаранге небольшой переполох, но ему и в голову не приходило, что это получится так здорово.

За городскими воротами все было столь же упорядоченно, сколь беспорядочно перед ними. На мощеных улицах, расходившихся от замка, располагались магазины с выставленными в витринах товарами. На улицах не было ни пыли, ни дурных запахов. Здесь были гостиницы, более приятные, чем те, что Ричард видел раньше, и не было такой тесноты. Кое-где у дверей стояли привратники в красных ливреях и белых перчатках. Над дверями красовались резные вывески: «Серебряный сад», «Коллинз», «Белый конь», «Постоялый двор».

Мужчины в красиво расшитых плащах и женщины в нарядных платьях со спокойной грацией прохаживались по улицам. Общего с людьми снаружи было лишь то, что и здесь все низко кланялись, завидев Мать-Исповедницу.

Горожане расступались перед Кэлен и ее свитой, услышав стук копыт и лязг брони, хотя делали это не так быстро, как простолюдины по ту сторону городских стен. В их почтении не было суетливости, но не было в нем и искренности. Во взглядах таился легкий оттенок пренебрежения. Кэлен не смотрела на них. Зато они обращали больше внимания на меч Ричарда, чем люди снаружи. Ричард видел, как смотрят на его меч мужчины, замечал надменные взгляды женщин.