Первое предательство

— Это с тобой не впервые? И ты высматривал какой-то знак, символ. — Майлз оказался слишком проницателен. — Кто ты, если два наемника попытались похитить тебя?

— Не имею ни малейшего представления. — Джосан горько рассмеялся.

Хозяин наклонился вперед.

— Ты не знаешь? Ты не знаешь, кто ты?

Рассудок призывал хранить молчание. Да, солдат спас Джосану жизнь, но можно ли доверять ему? Особенно когда секрет может стоить жизни обоим.

Но язык было не остановить, он отказывался подчиняться разуму.

— Я понимаю, кто я. Или кем себя считал. Однако тот человек, которым я себя помнил, вряд ли стал бы мишенью для убийц и похитителей. Поэтому либо я ошибаюсь, либо они.

— Наверняка ты можешь доверять собственным воспоминаниям.

— Обычный человек мог бы. Только вот монах, о котором я помню, никогда не умел так искусно держаться в военном седле или отличать удар сабли от удара короткого меча. Значит, прошлое, которое я помню, так же ненадежно, как и те наемники.

Какое облегчение поделиться даже малой частью ноши с кем-то еще. Пусть Майлз не сказал ни слова, выслушав исповедь, но и задавать глупых вопросов не стал и не назвал его сумасшедшим.

Интересно, что сказал бы сержант, узнай он о существовании Другого. Но Джосан побоялся рассказать больше.

— А когда начались ложные воспоминания?

— В Каристосе. — Джосан много размышлял об этом. Странность, проявившаяся в нем, стала напоминать о себе после лихорадки денге, которая практически убила его. А потом он поехал на остров Тксомина и жил спокойной жизнью смотрителя маяка. В том образе существования не было ничего, что бы могло привлечь внимание убийцы. Если что-то могло произойти, это произошло раньше, чем он покинул Каристос.

— Тогда ты должен туда вернуться и найти тех, кого знал раньше. Наверняка они помогут разобраться с этой историей.

— Все не так просто. Возможно, за мою голову назначено вознаграждение. Не в первый раз мне приходится защищаться. Если у меня есть враги, то они — в столице.

— Если есть враги, то они считают, что ты слишком умен, чтобы рискнуть и приехать в центр их власти. Можно пробраться в город незамеченным и найти всех, кого нужно. Если и есть ответы на все загадки, то они будут именно там.

— Я подумаю над твоим советом, — сказал Джосан. Брат Никос запретил ему возвращаться в коллегию, однако он и не подозревал, насколько серьезная угроза висит над одним из его послушников. Наверняка монахи согласятся прийти на помощь. А если помочь уже нельзя и если Джосан действительно одержим демонами, тогда братья постараются сделать так, чтобы он не смог причинить вреда невинным.

— Ты поедешь. И я поеду с тобой.

— Ты не можешь...

— Могу и хочу. До твоего появления я уже принял решение продать конюшню Флореку. Он даст хорошую цену.

А в Каристосе у меня друзья, которые нас приютят, пока ты будешь искать ответы.

Щедрое предложение. И вряд ли это просто доброта хозяина по отношению к слуге. Майлз уже нарушил закон, убив наемника. Теперь они сообщники.

— Я снова у тебя в долгу, — сказал Джосан. Рот хозяина расплылся в широкой улыбке:

— Будь осторожен с обещаниями. Когда получишь все свои ответы, я могу попросить тебя об одолжении.

— Все, что ни попросишь.

— Я буду помнить об этом, милорд, — ответил Майлз, будто теперь он был слугой, а Джосан — хозяином. А потом, посерьезнев, добавил: — Допивай вино и пойдем спать. Завтра много дел.

Действительно, до рассвета оставалось всего несколько часов. Монах понимал, что стоило побеспокоиться о будущем, но сейчас чувствовал только удивительное спокойствие, поскольку столкнется с демонами не в одиночку.

Глава 12

На подготовку к путешествию ушло три дня, и большую часть этого времени Джосан боялся разоблачения и ареста. Если бы не обещание, данное Майлзу, он убежал бы из города немедленно. Его исчезновение, все всяких сомнений, вызвало бы подозрение, которого до нынешнего момента удавалось избежать, но лучше быть под подозрением, чем арестованным и обвиненным в убийстве.

Впрочем, пока удача сопутствовала сообщникам. Тела нашли только поздно вечером, когда слуга открыл черную дверь таверны, чтобы выплеснуть помои. К тому времени трупы уже сильно обглодали крысы. Монах услышал печальную историю из уст прачки, которая занесла сержанту чистые простыни. Она считала, что чужаки сами виноваты, поскольку шлялись по опасным кварталам ночью.

Окажись погибшие жителями Атики, все было бы по-другому. А так нечего жалеть каких-то заезжих путешественников. Так что магистрат не заинтересовался расследованием этих смертей.

Испачканную кровью одежду и одеяла друзья зарыли глубоко в солому, которую Джосан отвез на задний дворик и сжег. От туники, которую он носил той ночью, избавились таким же способом. Если бы кто-нибудь спросил, откуда у него синяки, монах ответил бы, что его побил Майлз, разозлившийся из-за испорченного сена. Впрочем, отметины от рук хозяина на теле работника слишком обычное дело, чтобы вызвать чей-то интерес.