Первое российское плавание вокруг света

«Надежда» и «Нева» отходят из Кронштадта. – Прибытие оных на Копенгагенский рейд. – Продолжительное пребывание в Копенгагене. – Копенгагенская обсерватория. – Датский архив карт. – Командор Левенорн. – Устройство новых маяков на берегах датских. – Копенгагенское адмиралтейство. – Выход «Надежды» и «Невы» из Копенгагена. – Шторм в Скагерраке. – Разлучение кораблей. – Отъезд посланника в Лондон на английском фрегате. – Прибытие «Надежды» в Фальмут. – Соединение с «Невою». – Возвращение посланника из Лондона. – Отход из Фальмута.

Августа 7-го пополуночи в 9 часов переменился ветер от SW к StO и в 10 находились мы уже под парусами. В сие время прибыл на корабль адмирал Ханыков пожелать нам счастия и проводил нас до брантвахты, стоявшей на якорях в 4 милях от Кронштадта.

День был самый прекрасный и теплый, термометр показывал 17 градусов; но, невзирая на то, надобно было ожидать худой погоды, ибо морской барометр опустился в несколько часов на 4 линии, а именно от 29,90 на 29,50. В 10 часов сделался свежий ветер от SW, который принудил нас лавировать целую ночь; на другой день ветер усилился и дул при пасмурной погоде от SW и W так, что ход наш был очень неуспешен, и мы, находясь в виду острова Гогланда, не могли обойти его. 10-го числа ветер утих, и погода сделалась опять прекрасная.

В 2 часа пополудни обошли мы остров Гогланд. Наконец, к немалому нашему ободрению, ветер отошел к SO. В 12 часов ночи по счислению нашему миновали мы Ревель, а в 6 часов утра Пакерорский маяк и остров Оттесгольм. В 10 часов увидели маяк на острове Даго; 14-го в 5 часов утра увидели мы остров Гогланд, плыли вдоль берегов оного на расстоянии 10 или 12 миль, любуясь приятными его видами; но удовольствие наше нарушилось печальным приключением: ибо в 8 часов утра упал нечаянно с «Невы» матрос в море. Хотя немедленно спущено было гребное судно, однако не могли уже спасти его. Он умел отменно хорошо плавать и был крепкого сложения; почему и должно полагать, что при падении получил сильный удар, отнявший у него силы держаться на поверхности моря. В 4 часа пополудни увидели мы оконечность Гогланда, называемую Гобург.

В 12 часов следующего дня увидели мы с марса остров Эланд. Судя по счислению, должны мы были проходить мимо Борнгольма в 2 часа ночи при свежем от OSO ветре с пасмурной погодой, почему и почел я нужной предосторожностью на несколько часов лечь в дрейф. Мы увидели этот остров на рассвете. В половине 3-го часа открылся остров Меун. Бывший тогда довольно свежий ветер сделался столь слабым, что мы принуждены были в 9 часов вечера стать на якорь в расстоянии 21 мили от Копенгагена. На другой день поутру рано снялись с якоря и в 5 ½ часов вечера пришли на большой Копенгагенский рейд, где и стали на якорь.

Вскоре потом с сей батареи (крон-батареи) прибыл к нам офицер с привет ствованием и с изъявлением со стороны правительства готовности к поданию нам помощи, нужной для поспешнейшего окончания работ. Мне надобно было корабль свой совсем перегрузить, почему и просил я о позволении произвести сие в действо на малом рейде, в чем адмиралтейств-коллегия мне и не отказала. На другой день, по получении сего позволения, немедленно свезен был порох; 20 августа пошли мы туда с «Невою». Адмиралтейство дало нам для выгрузки большие лодки: итак, хотя могли мы без замедления начать свою работу, но она непредвидимыми обстоятельствами была задержана.

По прошествии 10 дней, когда почти все уже готово, полученное от консула нашего из Гамбурга письмо поставило нас в необходимость с крайнею неприятностью работу перегрузки начать снова. Консулу препоручено было сообщить мне совет, чтобы купленную в Гамбурге солонину пересолить непременно, ибо в противном случае может оная скоро испортиться. Сие так поздно полученное уведомление нашел я столь важным, что не мог оставить оного без исполнения, невзирая даже и на то, что почти весь корабль надлежало для сего выгружать потому, что гамбургскую солонину по особенной ее доброте погрузили мы на самый низ, в намерении употреблять ее не прежде, как через два года.

При пересаливании открылось, что через несколько месяцев надлежало бы бросить оную в море, для того, что некоторые бочки и тогда оказались уже испорченными. Я велел осмотреть также большую часть и с. – петербургской солонины, которая нашлась вообще лучше гамбургской, выключая худых бочек, замененных мною новыми. Сия предосторожность была столь необходима, что без оной, конечно, лишились бы мы целой половины сей провизии.