Первое российское плавание вокруг света

День склонялся к вечеру, почему и было уже поздно ехать на берег. Итак, я послал только гребное судно для ловления рыбы. Оно возвратилось через два часа и привезло такое количество, что всем служителям на корабле довольно было по крайней мере на три дня. Рыба принадлежала вся почти к породе лососей и была во всем подобна ловимой во множестве у берегов камчатских, которую называют тамошние жители чевичею. Ночью сделался ветер свежий от SSO с сильным дождем. Худой грунт в заливе, который приказал я везде изведывать, надеясь, авось либо найдется хотя малое местечко с надежнейшим грунтом, был причиною, что корабль дрейфовало несколько саженей. Около полуночи сделался ветер слабее.

Поутру следующего дня послал я рано два гребных судна для ловления рыбы и собирания валежника, лежавшего в разных местах по берегу, потому что мы уже начинали терпеть в дровах недостаток. В 8 часов поехал я сам почти со всеми своими офицерами и другими лицами на берег. Уже давно желали мы проходиться по земле, для чего и пристали не у самой деревни, но в расстоянии от оной на 1 милю против корабля нашего, где, казалось, впадал в залив малый источник. Чаяние наше найти здесь хорошее для прохода к деревне место оказалось напрасным, ибо берег покрыт непроходимым лесом, кустарниками и высокою осокою: итак, мы принуждены были итти вдоль берега по глубокому песку.

Прежде, нежели мы пристали, встретила нас большая лодка с 10 человеками, которые, как скоро мы к ним приблизились, все встали и подавали знаки, чтобы мы привалили к берегу. Образ их встречи был таков же, каков и живущих в северном заливе мыса Марии. Они имели в руках по лисьей шкуре, махали оною по воздуху, показывали на берег и кланялись каждый раз весьма низко. Приметив, что мы и без того имели намерение пристать здесь, начали грести поспешно к берегу, которого, достигнув прежде нас несколькими минутами, вытащили свою лодку на берег.

Свидание наше было самое приязненное. Мы обнимались, как друзья. Телодвижения показывали ясно, что мы хотели быть их приятелями и, конечно, думали при сем чистосердечнее, нежели островитяне: ибо мы скоро приметили в них замешательство, произведенное нашим посещением. Знав, что коренные жители Сахалина должны быть айны, коих видели мы много в южной оконечности Сахалина, и не приметив ни одного из них между сими островитянами, удивился я немало, что нашли здесь другую породу людей, одинаковых во всем с татарами. Первое внимание обратили мы на их лодку. По осмотрении оной уверились, что они, принимая нас, как приятели, притворно радовались прибытию нашему и под видом чистосердечия скрывали хитрость и лукавство.

В лодке находилось много пик, луков, стрел и сабель. Огнестрельного же оружия не было никакого. Сие доказывало, что им не известно употребление оного, в противном случае взяли бы непременно с собою, потому что они выехали против нас как защитники селения. Лодка была величины довольной, но не имела ни мачт, ни парусов. Островитяне, видев, что мы хотели потом итти к их селению, старались всевозможно от того нас удерживать. Но когда приметили, что ничто не помогало и мы не оставляли своего намерения, тогда побежали все к своей лодке, стащили ее в воду и начали грести сколько возможно поспешнее к деревне.

По приходе нашем к ней увидели мы около 20 человек, стоявших в нескольких стах саженях от жилищ своих. Между ними узнали мы и приезжавших к нам навстречу. Один из сих показался теперь в пышном, шелковом платье, со многими вытканными на нем цветами и которое сшито было по образу китайцев. Прочий убор его не соответствовал сему дорогому верхнему платью. Он был без сомнения начальник селения. Для приобретения его благоприятства подарил я ему кусок сукна оранжевого цвета, которое нравилось ему чрезвычайно. Прочих приказал одарить мелочами, как-то: ножами, иглами, платками и тому подобным. После сего, полагая, что они в нашей к ним приязни уверились и что всякое к нам подозрение в них истребилось, пошли мы к их жилищам. Но сие обстоятельство переменило вдруг обстановку. Они стали против нас на дороге и изъявляли всячески на то свое несогласие.

Сначала мы сопротивления их не уважали и шли медленно далее со всем своим сообществом. Тогда сбежались они все в кучу, кричали громко и изъявляли выразительно свой страх и ужас, но за нами не следовали. Я, не хотев подать сим недоверчивым людям никакой основательной причины к негодованию на наше посещение, возвратился тотчас назад к ним, подошел к начальнику, взял его за руку и старался вразумить, что мы не имеем ни малейшего против них неприязненного намерения, в доказательство чего снял с себя шпагу. Сверх того обнадежил я, что мы не пойдем в их дома, а только посмотрим на оные в близости. Потом взял я начальника опять за руку и соглашал его итти с нами вместе со всеми при нем бывшими. Тогда последовало между ними совещание, по окончании коего решились не возбранять нам более и итти с нами к жилищам вместе.