Первое российское плавание вокруг света

На другой день поутру окружили корабль многие сотни плававших островитян, принесших в руках и на головах кокосы, бананы и плоды хлебного дерева для продажи. Королевская фамилия прибыла на корабль поутру в 7 часов, которую провел я в каюту для того, чтобы одарить каждого. Портрет жены моей, написанный масляными красками, обратил особенно на себя их внимание. Долгое время занимались они оным, изъявляя разными знаками свое удивление и удовольствие. Кудрявые волосы, которые, вероятно, почитали они великою красотою, нравились каждому столько, что всякий на них указывал. Зеркало также не меньше их удивляло. Хотя они и осматривали стену позади оного для изведания странного сего явления, однако нельзя думать, чтобы некоторые из них не имели случая видеть оного прежде. Но большое зеркало, в коем видеть могли все тело, долженствовало быть для них нечто новое. Королю понравилось смотреться в него столько, что он при каждом посещении приходил прямо в каюту, становился перед сим зеркалом и из самолюбия ли или любопытства смотрелся в него, к немалой моей скуке, по несколько часов сряду.

Вознамерясь ехать на берег как для отдания визита королю, так и для осмотрения пресной воды, которою налиться следовало, и не желая, чтобы в отсутствии моем находились на корабле гости, приказал я сделать пушечный выстрел, поднять красный флаг, объявить корабль табу[28] и вдруг прервать всякую мену. Следствием сего было то, что никто более не смел на корабль всходить; однако плававшие около оного не удалялись. В 10 часов поехал я на берег с господином посланником и большею частью корабельных офицеров. Оказанная нам королем и его родственниками приязнь и общее островитян расположение подавали мне великую надежду на мирный прием по нашем прибытии на берег; но, невзирая на то, почитал я за нужное взять предосторожность и ехать к ним, вооружась лучшим образом. Итак, кроме шлюпки своей, взял я с собою еще гребное судно и шесть человек с ружьями.

Каждый из гребцов имел два пистолета и саблю, все офицеры вооружались весьма достаточно. Англичанин и француз сопутствовали нам как толмачи для переговоров. Чрезвычайное множество народа собралось в том месте, где выходили мы на берег, что по причине сильных бурунов было довольно затруднительно. Между оным не находилось ни короля, ни его родственников; однако островитяне были учтивы и почтительны. По испытании пресной воды, которая оказалась весьма хорошею, пошли мы к стоявшему недалеко от берега дому, у которого ожидал нас сам король. В 500 шагах от дома встречены мы дядей его, который купно был ему и отчим и назывался всегда отцом королевским. При 75-летней старости казался он совершенно здоровым. Живость глаз и черты лица его показывали в нем решительного и неустрашимого мужа. Он был, как то мы узнали после, один из величайших воинов своего времени и теперь еще имел перевязанную рану около глаза. В руке держал длинный жезл, которым тщетно старался удержать народ, толпившийся за нами.

Взяв меня за руку, повел в длинное, но узкое строение, в котором сидела королевская мать рядом со всеми своими родственниками, казалось, нас ожидавшими. Едва коснулись мы пределов сего жилища, вдруг встретил нас сам король и приветствовал с великой искренностью и приязнью. Народ, остановился и мало-помалу рассеялся, ибо жилище короля есть табу. Я должен был сесть в средине женщин королевской фамилии, которые смотрели на нас с великим любопытством, держали за руку и обращали особенное внимание на шитье наших мундиров, шляп и прочее. На лицах их изображалось такое чистосердечие, что я не мог не почувствовать к ним приязни. Каждую одарил я пуговицами, ножами, ножницами и другими мелочами, но сии вещи не произвели в них той радости, которой ожидать следовало. Оне обращали свое внимание более на нас самих, нежели любовались подарками.

Дочь короля, женщина лет около 24-х, и его невестка, несколькими годами моложе первой, превосходили других своей красотою и были столь хороши, что и в Европе не не признали бы их красавицами. Все тело их покрыто было желтой тканью, на голове не имели никакого украшения; черные волосы были завязаны крепко в пучок, близ самой головы. Тело их, сколько позволяло видеть покрывало, не было испещрено, как у мужчин, но оставлено в природном состоянии. Одни только руки расписаны до локтей черными и желтыми узорами, придающими вид коротких перчаток, какие нашивали прежде обыкновенно наши дамы.