Первое слово Съела корова

Почал я свое грешное хожение за три горя
отпустили мя голой головою за море
дорога тесна, и вдвоем не пойти.
любят там белых людей
а сами все черные, все злодеи,
а женки все бляди,
да веди, да тати,
господарей морят зелием.
И видел я и слышал одного ангела, летящего посреди неба и говорящего
громким голосом: горе, горе, горе живущим на этой земле! горе, горе,
горе прописанным в этой фатере!
Да только окромя меня никто его не услыхал

.

На кухне тетя Маруся цельный день всем назло кипятит воду

кормит свою толстую рыжую Этлю тетя Ревечка
Маменька готовит голубцы. Значит,
тетя Кира завтра тоже приготовит голубцы.
Она всегда повторяет за моей матерью.
А Нина Федоровна,
в шелковом шарфике, ажурных колготках, на каблуках, в театр
собралась —
зашла на кухню, якобы за зажигалкой: показать,
что не только в халате всю жизнь ходит.
А у меня в животе солнце хохочет
В малиновом завитке
А сам я в прихожей вечною ночью
С прохладною трубкой в руке

Есть у них тут птица Гукук,

летает ночами и кличет: «кук-кук»
а на которой хоромине посядет, то тут человек умрет
а ежели кто возжелает ее убить – так у ней изо рта огонь выйдет.
И второй ангел на сосне протрубил: одно горе прошло; вот, идут за
ним еще два горя.
И опять – я не в счет – никто ни уха не навострил.

Клавдия Николаевна была проститутка

потом заделалась портнихой. И стала
с Ниной Федоровной вместе жить.
Стасик с Ольгой ругаются.
Полаются-полаются, а вечером опять вместе в кино пойдут.
Дарья Филипповна в своей комнате
по телефону разговаривает,
а тетя Мила в коридоре стоит, подслушивает.
Дарья Филипповна, говорят, прикипела
к юнцу одному консерваторскому
уж и в загс собралась.
А у него, поганца, в его дыре
жена с дитем вырисовалась. Дарья Филипповна
вся на нервах, так тете Миле
до смерти любопытно.
А я в унитазе рыбу ловлю

По лесу у них мамоны ходят да обезьяны,

да по дорогам людей дерут,
а дики олени пупки из себя роняют по лесу.
И месяц у них стоит три дня полон,
да овощ сладкий везде каждый час произрастает.
И третий ангел со звезды возгласил: второе горе прошло; вот, идет
скоро третье горе.
И снова – всем померещилось только, будто звезда мигнула.

Соседи ходят, клад ищут. Каждый

свою комнату простукивает.
Тетя Маруся войны ждет.
Стасик нож точит.
Тетя Ревечка все кудахчет,
как бы Этлю поскорей замуж пристроить.
А в третьей справа видели черную девочку.
Говорят, из шкафа вышла, ушла в зеркало.
Я повесился. Прямо в центре комнаты,на крюке из-под люстры, что в лепной розочке.
Тогда еще из репродуктора женский голос
пел про какой-то миллион.
Висел, думал про себя, что золотая люстра.
Потом рука устала. Упал. Разбился.

Милостью высокою преидох же три моря, претерпех же три горя.