Первой любви кружева

– Ты только прости, что пожелаешь купи себе, у меня круглая сумма собрана, на себя все потрать, – взмолился. Деньжат дома хранил. Вынес и положил перед ней. Гедеон наш тихой сапой копил для себя. Не побелеет ворон, сколько ни тереть песком. Как хочешь жадность побороть. Это как у человека с вечно веселым умом. Если есть, то привет родителям, она и будет. Вообще – то и от таковой можно избавиться, но на это какое-то время все же уйдет. Примерно сто лет.

Но мои попытки занять деньги на этом не окончились. То, что ему пришлось раскошелиться, мне впрок пошло. Кран был во дворе. За водой с кувшином курица вышла с упавшими крыльями. Кувшин впечатляющий – чешское стекло, фирма. Во дворе столб стоял, железный. Курица мимо должна была пройти. Сейчас об этот столб бабахнет, подумал. Даже был уверен. И правда – вдребезги. Чешское стекло и звук имел впечатляющий. Глухого, и того мог разбудить. Тут получше рассмотрев, убедился – никакая это ни курица. Гедеон был, сердешный наш, без денег и без своей сумки. Обратно в дом зашел, оттуда уже с чайником вышел, металлическим. Как ни старайся, такого уже не разобьешь. Вокруг осмотрелся, искал, кто мог сглазить. Поблизости кроме меня никого не было. Но я – то был ни причем. Я лишь подумал, и больше ничего. К тому же мой праведный вид не давал повода для таких подозрений. Сомнения и у него не возникли. Даже поздоровался, причем первым. Чудеса! В последнее время, увидев меня, все время куда-то спешил. Сейчас почему-то никуда не торопился. Больше того, взглянув на меня, смилостивился.

– От голода кости у тебя выступают, иди к Ламаре, взаймы попроси. Только не начинай у нее тоже по рублю клянчить. Проси сразу столько, чтоб до приезда матери хватило, – примирительным тоном посоветовал. Потом стал высчитывать сколько же мне понадобиться. Высчитывал что-то до умопомрачения долго, наверное, все моими рублями. Теми, которых может и хотел отдать, но в последний момент жалко стало. Наконец, точно все подсчитал, как в аптеке.

– Двадцать пять рублей должно хватать, в долг возьми и потом вернешь, – сказал.

В долг возьми и потом вернешь?!

Твоими устами да мед пить, Гедеон досточтимый и достопочтенный, и господин к тому же. Раньше сказал бы дорогой, что же ты молчал. Как это сам не сообразил. Человек если от радости и оглохнуть мог, не знал. У кого в долг брать, это не очень разобрал. Об этом кажется ничего и не сказал. Но может и говорил, только я не расслышал. А как мог расслышать, если меня там уже не было. Одна нога здесь, другая там – во весь дух летел, совет Гедеона спешил выполнить. Он, наверное, еще и воды не успел набрать, а я уже около дома Гули был. Недалеко жила. Двадцать пять рублей попросил взаймы. Деньги сразу же вынесла, без лишних расспросов.

– Может больше надо, вдруг не хватит, – еще и обеспокоилась. Но больше что же еще надо было. Увидеть ее увидел и пообщался тоже. Назад окрыленный шел.

Но Гуля оказалась права. Занятая сумма два дня еле хватило. Двадцать пять рублей, по тем временам, достаточно большие были деньги. А для меня все равно, что клад царя Соломона. Но взятый двадцатипятирублевый, видать, только что из банка – красивенький такой. К тому же через руки Гули прошел. Разменивать жалко стало. Хоть под стеклом положи и любуйся. Так и делал. Через два дня опять у ее дома околачивался.

Хлеба у тебя просить, не за этим я пришел, увидать тебя хотел и поэтому пришел. Сказано, как по заказу. Так и скажу.

– Долг хочу вернуть, – сказал. Гуля удивилась.

– Что так быстро? – спросила, – хоть немного то помогло?

– Помогло не то слово, оживил. До этого место себе не находил, не знал, что делать, мечтал, хоть раз взглянуть… – до конца договорить не дали.

– Это на кого взглянуть, – уточнять стала.

– На этот двадцатипятирублевый взглянуть, – не растерялся я. Видимо поверила. На второй день опять явился в долг просить.

– Взглянуть еще раз захотелось, – сказал.

– Понадобится – приходи, не стесняйся, – слово с меня взяла. Пришлось свое обещание выполнять. И вот колесит этот злополучный двадцатипятирублевый, попавший в наши руки, взад-вперед. Умей разговаривать, на помощь стал бы звать. Шарм растерял. Поначалу хрустел, а сейчас нет. Можно и вовсе перепутать, кто у кого занял и кто кому должен. Не удивит, если Гуля, как возврат долга, сама принесет деньги. Но, конец – всему венец. Похоже, в чем-то усомнилась. Когда долг возвращал, денежку внимательно стала рассматривать. Взять то взяла, но как-то загадочно на меня взглянула. Я сделал вид, что ничего не заметил. На следующий день опять к ней пожаловал. С самолюбием не стал считаться, все равно уже было потеряно.