Первоисточник

Деканом Слизерина и преподавателем зелий был назначен человек, совершенно не умеющий, а главное, не желающий учить детей? Что ж, право директора. Вот только, после первой же жалобы от учеников своего факультета, Филиус нанес зельевару, которого сам еще недавно учил чарам, визит и разъяснил тому границы дозволенного. Разъяснял подробно и наглядно. Особенно наглядно разъяснялось то, что случиться с этой пародией на учителя, если она помешает ученикам факультета Ровены исполнять заветы основательницы. С тех пор к ученикам Рейвенкло отношение у зельевара было подчеркнуто безразличным.

Помона, как подозревал Филиус, тоже посетила юного Северуса. Милая женщина, но в гневе она страшна.

Когда Дамблдору взбрела в голову идея притащить в школу нечто ценное и потом спрятать за рассчитанными на первогодку преградами, Флитвик честно исполнил порученную ему часть. А затем подробно разъяснил своим подопечным, что в запретный коридор лезть действительно не стоит.

В этом году, когда произошло нападение на студента Хафлпаффа и стало ясно, что предупреждение об открытии Тайной Комнаты нужно принять всерьез, директор заявил, что это внутреннее дело Хогвартса и сообщать о нем не нужно. Ни аврорам, ни кому-либо еще. Деканам оставалось только подчиниться. А Дамблдор, похоже, опять пустил все на самотек, как после того памятного квиддичного матча, когда только усилия деканов факультетов не позволили конфликту перерасти в нечто серьезное. Хотя, как подозревал Флитвик, призрак на месте нападения явно оказался не случайно. От себя лично он распорядился, чтобы его студенты не гуляли в замке по одному, особенно те, чьими родителями были магглы.

В целом, Рейвенкло был достаточно спокойным факультетом, и особых проблем студенты не создавали. Хотя исключения имелись и здесь. Филиус сильно сожалел, что из-за маниакального стремления Дамблдора к милосердию и всепрощению, злостные нарушители дисциплины получают чисто символические наказания и чувствуют себя совершенно безнаказанными. Попытки повлиять на них путем применения более жестких мер, вплоть до отчисления, на корню пресекались директором, считавшим, что не стоит из-за «простых детских шалостей» вызывать в них «озлобленность» серьезными наказаниями.

Филиус, насколько это было возможно, ограждал свой собственный факультет от непонятных экспериментов Дамблдора, но открыто выступать против него не пытался.

Направляясь в кабинет директора для утверждения порядка грядущих экзаменов (малоосмысленное дело, надо заметить, программу по чарам не меняли уже очень давно), и, услышав громкий крик «Это ничтожество не имеет никакого отношения к моему великому предку!», он решил поначалу, что имеет место быть очередная разборка между чистокровными студентами.

Было у некоторых из них такое увлечение, меряться с окружающими длиной своей родословной и выяснять, у кого предки были значимее и известнее. А также находить у своих оппонентов родственников, которых те могли бы стыдиться.

Поскольку подобные споры в принципе невозможно было разрешить словами, участники дискуссии через некоторое время брались за палочки. Именно поэтому Флитвик не стал спешить к месту действия.

У него, конечно, имелся немалый дуэльный опыт, но лезть под шальные заклятья, не разведав обстановку, желания не было. К тому же, он прекрасно был осведомлен о том, что при использовании магии желание и энтузиазм порой замечательно заменяют недостаток умения и навыков. Уж чего-чего, а намерения навредить своему противнику ученикам, раззадоренным яростным спором, хватало всегда. Причем наколдованные таким способом проклятия, выполненные не совсем верно с технической точки зрения, но заряженные сверх всякой меры сильными эмоциями, навредить могли гораздо больше, чем при «правильном» исполнении. Преподаватель чар в школе для юных волшебников знал об этом, как никто другой. Кроме, разве что, мадам Помфри.

Как обычно в подобных ситуациях, были применены чары для маскировки своего присутствия, чтобы не предупреждать потенциальных нарушителей о своем приближении. После чего Флитвик начал аккуратно продвигаться вперед по коридору, слушая доносящийся до него разговор.

Он начал сомневаться в первоначальной оценке ситуации. Он узнал голос своего «коллеги», Гилдероя Локхарта. Преподаватель ЗОТИ вел... не совсем типичные для него речи. В декларировании им собственной исключительности не было ничего необычного, но вот презрения к окружающим за ним раньше не замечалось. Да и сам рассказ об общении с Джинни Уизли был каким-то непонятным.

Заинтересовавшись, Флитвик прошел мимо стоявшей у входа в кабинет директора горгульи и, достигнув поворота коридора, заглянул за угол.

А вот подобного он никак не ожидал!

Сразу бросившаяся в глаза гигантская змея не могла быть никем иным, кроме как василиском. Другие змеи ну никак не смогли бы вырасти до подобных размеров.