Первоистоки Русов

Уже Платон (427–347 гг. до н. э.) на идеологически-философском уровне восстановил традиционное мировоззрение людей о двойственности мира: первичности «идеального» и вторичности материального миров. С научной точки зрения и с позиций здравого смысла Платон был прав: объемное видение Мироздания всегда дает более полную и объективную картину, чем узконаправленный односторонний взгляд. Платон не мог предположить, что спустя два с лишним тысячелетия его запишут чуть ли не в ретрограды-мракобесы, которые сыграли, по мнению эволюционистов, резко отрицательную роль в развитии взглядов на возникновение жизни.

В это же время упоминавшийся нами Анаксагор выдвигает идею «панспермии» – космического посева. По теории Анаксагора семена жизни существовали всегда и везде, из них и возникает повсюду жизнь. Учение Анаксагора не меняло расклада сил, тем более что сама идея о «семени жизни» в бесконечном и вечном пространстве витала в воздухе задолго до него и по генезису своему была теософской, хотя очень походила на установки материалистов. В последние сорок лет теория «панспермии» выродилась в так называемую «инфекционную теорию», по которой семена-споры жизни на Землю и на другие космические объекты, пригодные для жизни, заносятся или инопланетянами, совершающими перелеты, или кометами, метеоритами, болидами… Ничего нового данная частная теория не давала еще и во времена Анаксагора, потому что не объясняла изначального происхождения жизни и происхождения человека. «Вечное семя». А откуда оно появилось, из чего или как произошло? Ответ: было вечно. Весьма обнадеживающий ответ, не отвечающий на вопрос. Идеалистическое теософское направление по-прежнему боролось с сектантским материалистическим. С преобладанием материалистического взгляда (по крайней мере, так эта борьба идей преподносится нынешними историографами, в основном приверженцами эволюционизма). Ну, разумеется, «материя первична» – это знает каждый материалист: ведь с «духом» и «материей», видимо, проще, чем с курицей и яйцом. Про «курицу» и «яйцо» сказано к тому, что «блуждающие в трех соснах» очень хорошо разбираются в разбегающихся галактиках, космогонии… Итак, материалисты начали брать верх.

Положение выровнял Аристотель (384–322 гг. до н. э.), признававший совокупность «идеализма» и «материализма». По Аристотелю бог (высшая сила мироздания) являлся наивысшей формой и перводвигателем всего во Вселенной. По Аристотелю, бытие содержит энтелехию – внутреннюю цель своего развития. Именно энтелехия вдыхала жизнь в материю и двигала ею. Греческое понятие entelecheia – дословно «завершение, осуществленность», более точно означало в трактовке философа некую нематериальную силу, которая придавала живой материи (биомассе в нашей терминологии) целеустремленность, целенаправленность, активное начало, жизненную силу. Аристотель не отрицал значения материи, природы, естества. По Аристотелю, жизнь могла зарождаться как от живой материи, от организмов, так и от неживой. В наше время его положение подтвердилось – двойственная природа вируса есть блестящее тому доказательство. Но материя – пассивное начало без энтелехии. Совокупность в жизни самозарождения и акта «божественного» творения – это неразрывное и в полной мере диалектическое учение, говоря привычным нам языком. Аристотель на две тысячи лет поставил все на свои места. Его учение было настолько совершенным для того времени, что ничего более стройного и устойчивого иные мыслители предложить не могли. Нам остается добавить, что Аристотель был на пороге гениального открытия. Он сумел мировоззренчески, философски соединить воедино то, что, с точки зрения сектантов-материалистов, не может быть единым. Аристотель доказал симбиоз Духа и материи. При обладании нынешними нашими познаниями в области генетики, Аристотель всенепременно сделал бы следующий шаг: он расширил бы понятие энтелехии и назвал бы ее программой, заложенной в каждое живое существо, и прежде всего в человека. На вопрос, кто заложил в живую материю данные программы, Аристотель в рамках его учения ответил бы однозначно: внешние творческие силы, Бог. Самозарождение программы, по сути своей управляющей субъектом, маловероятно. Но не исключено. До определенного предела. Предел этот положен там, где программа выходит далеко за рамки биологического функционирования субъекта, в которого она заложена. Никакая «эволюция», никакой «естественный отбор» не смогут создать и заложить в биоматерию программу, более сложную, чем та, которая требуется для «борьбы за выживание» в этом «естественном отборе».