Первокурсник

— Не знаю… Что-то расхотелось с деньгами возиться. Думаешь, это просто, крупную сумму по многочисленным адресам разослать? Вспомни «Берегись автомобиля» и Юрия Деточкина. Помнишь ту сцену, где он на почте деньги считает? — она кивнула и Саша продолжил. — Учти, мне всего пятнадцать и паспорта у меня нет. Самостоятельно я даже рубля по почте отправить не смогу. Приходится взрослых использовать, причём по большей части втёмную. Мороки много, а я сюда учиться приехал. Где время взять? Если бы этот Вилен согласился действовать по моему плану, то я бы ничего и не стал предпринимать. Пришлось бы действительно с его папашей встречаться и разговаривать. У меня пару раз получалось так надавить на совесть жулика, что он сам, как ошпаренный, начинал благотворительностью заниматься…

— У меня в голове не укладывается. — созналась она. — Ты такой парнишка… По виду не очень взрослый, короче, а ведёшь себя, как взрослый человек. Когда и где ты успел всему этому научиться?

— Перебьёшься! — усмехнулся он. — За попку не дала себя потрогать? Не дала! Физической расправой угрожала? Угрожала! С чего ты взяла, что я после этого перед тобой раскроюсь? Где твой ресторан? Долго ещё топать?

— Да вот же он! — рассмеялась она.

На крыльце ресторана перед закрытой дверью толпились люди. Саша мгновенно оценил обстановку и тихо сказал:

— Через главный вход не получится. Пошли искать чёрный ход.

— Пошли. Только он наверняка тоже закрыт.

— Ничего, мы его откроем!

На их удачу калитка в воротах внутреннего дворика ресторана и дверь чёрного хода оказались открытыми. Саша приотворил оббитую оцинкованным железом тяжёлую дверь и негромко сказал:

— Подожди меня здесь. Я быстро!

— Нет! Я с тобой! У меня уже ноги мёрзнуть начали!

Он вздохнул и кивнул:

— Ладно, пошли! Но не вмешивайся. Я сам буду говорить. Понятно?

— Угу… Давай, заходи!

Они прошли по полутёмному коридору, уставленному с правой стороны до самого потолка пустыми ящиками из-под вина, пива и газированной воды и остановились перед дверью, из-за которой доносился шум льющейся воды и звяканье посуды. Саша приоткрыл её, просунул туда голову и тихонько свистнул. Послышался женский голос:

— Чего тебе? Ты как сюда попал?

— Слушай, тётка, жрать хочется — сил никаких нет, а магазины уже закрыты. Даю четвертной за четырнадцать бутербродов и пять бутылок какой-нибудь газировки. Сделаешь, или мне кого-нибудь другого попросить?

— Сделаю! Давай деньги!

— Ишь ты быстрая какая! Неси сначала бутерброды и газировку! Смоешься с деньгами — ищи тебя потом!

— Покажи деньги!

Саша сунул руку в карман куртки, вытащил оттуда что-то и просунул руку в щель.

— Только делай, как для себя, поняла? Толстые куски хлеба и колбасы!

— Масло нужно?

— Не, можно без масла… Давай, поторопись!

— Значит четырнадцать бутербродов и пять бутылок газировки?

— Да, семь. Семь бутылок!

— Ты же говорил пять!

— Обсчитался я. Чего ты? Всё равно ведь не меньше червонца наваришь!

Тётка рассмеялась:

— Ладно, жди, пострелёнок! За дверью жди! Сюда не суйся! Если шеф-повар увидит, он тебя вышвырнет!

Дверь закрылась, и Саша прислонился спиной к стене рядом с ней.

— Щедро ты! — сказала Снежанна, устраиваясь у противоположной стены.

— Нормально. Зато быстро сделает. Я же говорю — весной неплохо подзаработал.

— Ты же говорил летом.

— Оговорился. Летом я к вступительным готовился.

Снежанна смешливо фыркнула.

— Обсчитался… Оговорился… Как мы всё это понесём?

— Ящик взаймы возьмём. Только не мы понесём, а я.

— Тяжело ведь одному.

— Ничего! Я крепкий!

— Я видела. Как это ты Наиля от себя оторвал? Какой-то приём?

— Угу, болевой приём. Я неплохо владею джиу-джитсу…

— Научи?

— Шиш тебе! Ты злая и жадная! Я таких не учу!

Снежанна — она расстегнула пальто и размотала длинный вязаный шарф на шее сразу, как только они вошли в этот жаркий коридор — улыбнулась и шагнула к нему.

— Ладно, вот она я! Можешь немножко потрогать…

— И поцеловать себя дашь? — недоверчиво спросил мальчишка, протягивая к ней руки. Вместо ответа она положила руки ему на плечи, прижалась к нему животом, склонила голову и подставила губы для поцелуя.

Отпрыгнула она назад, когда почувствовала, как жадные и нескромные руки мальчишки потащили вверх подол её юбки.

— Быстрый ты больно! — издала она короткий смешок, оправляя юбку сзади — А целоваться ты неплохо умеешь. На твёрдую четвёрку.

— Это, потому что я не старался! — усмехнулся он, вытирая губы рукавом куртки. — Иначе была бы твёрдая пятёрка.

— А почему не старался?

— А зачем? Мы с тобой скорее всего больше не встретимся. Ты на третьем, я на первом. Ты живёшь в общежитии, я — нет. Ухаживать за тобой я не собираюсь. Искать с тобой встречи тоже. Жалко, конечно, но тут уж ничего не попишешь…

— Чего жалко?

— Что времени у нас сегодня маловато! — фыркнул он. — Что вдуть тебе не получится!