Первокурсник

— Сложновато… Я же говорю — это искусственный термин. Я его только для собственного употребления придумал. Размышлял как-то о том, почему же это я таким бестолковым уродился, и как-то пришёл к этой мысли. Кстати, до сих пор не уверен, что прав. Просто мне это помогло, а поможет ли кому-нибудь другому, заранее не известно.

— Давай на мне попробуем?

— Давай. А зачем?

— Да понимаешь, у меня с латынью проблема. Я ею уже с девятого класса заниматься начала. Меня мама предупредила, что с моими способностями к языкам, я с латынью потерплю полное фиаско. Сейчас смотрю в словарь и понимаю, что уже почти всё забыла. Получается, почти два года усилий коту под хвост пошли. Может, проблема действительно в этом отторжении, а? Как ты считаешь?

— Не знаю. Можем попробовать и посмотреть, что получится.

— А как ты его у себя убирал? Научи, а?

— Научить вряд ли получится. — замялся он и даже почесал в затылке. — Это, собственно, целый комплекс упражнений по самовнушению. Причём для каждого нового языка он свой собственный. С латынью у меня довольно просто получилось, потому что я к тому времени хорошо итальянский знал, а вот с французским пришлось повозиться. Если хочешь, могу попробовать убрать твой барьер самостоятельно. Как-то раз мне деньги понадобились, и я подрядился вести занятия по итальянскому у двух девушек. Точнее, у одной молодой женщины и её дочери. С ними неплохо получилось. Они обе у меня уже на втором занятии заговорили.

— Давай попробуем! Говоришь, два дня?

— Да нет. С теми двумя я по-настоящему занимался! Ну там… интонацию отрабатывали, произношение, жестикуляцию, игры всякие… А сам барьер быстро снимается. Минута, может, две. Мы же с тобой не собираемся язык заново учить… Я проведу небольшой сеанс внушения, и это по идее должно помочь тебе вспомнить то, что ты и без того уже знаешь. Вспомнить и внутренне принять. Согласиться с существованием. Без этого твой мозг быстро отторгнет эти знания. Мне только нужен будет физический контакт с тобой…

— Физический контакт?

— Не бойся! — смешливо фыркнул мальчишка. — Это не то, о чём ты думаешь. Просто будем, например, за руки держаться.

— Дурак! Ничего такого я не думала, пока ты не сказал! — рассердилась она. — Вот что ты за человек? Неужели не можешь о чём-нибудь другом подумать?

— Рядом с симпатичной девушкой — нет, не могу! — рассмеялся он. — Да не обижайся ты! Я же не специально. Просто этот оборот речи… гм… сам по себе несколько двусмысленный.

Очередь Кати подошла, и она отвернулась к прилавку. Им сегодня дали поговорить. Саша разговаривал с нею вполголоса, поэтому никто не влезал в их разговор, как в прошлые разы. Не было и Снежанны, на которую Саша часто переключал своё внимание. Вообще, Катя могла быть довольна сегодняшним днём, но если бы кто-нибудь спросил почему, вряд ли смогла бы ответить.

Она не знает, но мы-то с вами не дураки! Мы-то всё понимаем! Попала она под очарование этого весёлого мальчишки! Ещё там, на капустном поле, почувствовала его скрытую силу и обаяние. Удовольствием стало для неё просто находиться неподалёку от него. А уж эти их случайные прикосновения друг к другу в тесной очереди, она помнила наперечёт. Они служили пищей для того костерка, который разгорался где-то внизу её аккуратного животика, когда она ночью принималась мечтать.

Не спала, дожидалась, когда соседки по комнате в общежитии улягутся, и противный дрожащий свет ламп дневного света в комнате погаснет, и начинала мечтать. Так, мечтая, и засыпала уже которую ночь подряд…

— Что брать будете, девушка? — вывел её из задумчивости голос буфетчицы. Тётя Сима! Интересно, кто-нибудь ещё, кроме него, знал до вчерашнего дня, что её звать тётей Симой?

— Два с повидлом и кофе. С молоком, пожалуйста… — встряхнулась она.

Саша легонько толкнул её кулаком в бок и ещё раз извинился:

— Не обижайся! Это шутка была. Согласен — неудачная…

— Да не обижаюсь я уже! Просто задумалась на минутку…

Видимо, у тёти Симы хороший слух. Среди шума в буфете услышать их разговор, да ещё стоя спиной к ним у бойлера с кофе. Вернулась назад, поставила стакан на прилавок, перебросила костяшки на счётах и бросила быстрый взгляд на Сашу.

— Пятнадцать копеек. — и тихо спросила. — Что, обижает тебя мой племянничек?

— Не, всё нормально, тётя Сима… — также тихо ответила она, роясь в кошельке. — Просто не поняли друг друга. Десять… двенадцать… и ещё три. Вот, возьмите.

* * *

— Ну и что прикажете мне делать с тремя пирожками? — обескуражено спросил Саша, усаживаясь с нею рядом. — Как назло и Снежанна куда-то запропастилась. Второй день не показывается. Так бы мог ей скормить. Ей, похоже, с ливером нравятся.

Катя тихо рассмеялась:

— А кто прыгал на носочках и руками махал, чтобы тётя Сима тебя увидела и запомнила?

— Так я же в шутку! А она и вправду решила, что меня дома не кормят. Вот скажи, как теперь назад отыграть?

— Никак! Буфет сменить! Другого выхода нет! — хихикнула она, откусывая свой пирожок.

— Придётся… — кивнул он, принимаясь за свой обед.

* * *