Первокурсник

Зазевалась на секундочку, а когда открыла глаза, он уже скатал капроновый чулок левой ноги ниже колена! Открыла было рот, чтобы выругаться, но вовремя спохватилась. Покосилась на тётю Зину, которая углубилась в содержание какого-то журнала, и рот закрыла. Как он сумел замочки резинок так ловко отстегнуть, что она и не почувствовала? Их ведь под юбкой ещё найти нужно! Вот ведь циркач! Выпрямилась на стуле, а он уже протягивает ей из-под стола свёрнутый бубликом чулок! На, мол, подержи!

Снова покосилась на тётю Зину. Никак не получится сейчас надеть чулок. Она обязательно заметит и спросит. Вот ведь чёрт! А Кузнецов, как ни в чём не бывало хватает голую лодыжку и тянет на себя. Мол, массаж продолжать буду! Ага, щаз! Разбежался! Подняла ногу и толкнула её пальцами его в плечо! Он откачнулся назад, потерял равновесие и громко стукнулся затылком об заднюю стенку стола. Тётя Зина подняла голову от журнала и вопросительно посмотрела на неё.

Пришлось поморщиться и сказать, что коленкой об крышку стола ударилась. Даже потёрла руками эту якобы ударенную коленку. Тётя Зина сокрушённо покачала головой и вздохнула. Этот вздох означает: «Когда же ты, Лидуша, взрослеть начнёшь? Всё у тебя на бегу, всё у тебя с рывка!». Надоело! Миллион раз уже слышала! И от неё, и от мамы…

Где там Кузнецов? Обиделся? Взяла со стола книжку снова сползла на стуле вперёд, уложила книжку на живот, и поверх неё под стол посмотрела. Сидит, чешет затылок. Взгляд не обиженный, а озадаченный. Мол, что это было? Продолжать? Изобразила улыбку одними глазами. Кивнул и вновь придвинулся. Снова поднял левую ногу и продолжил массаж. Ладно, пусть… Всё равно делать нечего. Пока тётя Зина не уйдёт, ему из-под стола не выбраться.

Закрыла глаза, расслабилась, а в животе и в бёдрах уже забегали, засуетились голубые огоньки. Это он их так назвал. Приятно. Вздохнула разочарованно, когда он убрал руки. Опустила глаза вниз, а руки эти уже у неё под подолом платья с замочком резинки на правом бедре возятся! В этот раз не получилось у него так же быстро и незаметно, как с левой ногой. Опустила свою правую руку и придавила его руки к своему бедру. Попался, воришка! Он наклонился вперёд. Подбородок чуть ли не на коленках у неё лежит. Смотрит вопросительно. Чего, мол, ты? Чего задерживаешь?

Покосилась на тётю Зину и медленно покачала головой. Не понял. Попытался выдернуть руки. Ладно, отпустила, а он принялся скатывать с бедра чулок! Вот как он это проделал, а? Как расстегнул оба замочка?

Взяла протянутый им чулок, спрятала туда же, куда и первый — в карман юбки. Он протянул к ней руки. Убрала обе ноги под стул и грозно нахмурилась. Указала пальцем на лежащие справа от него на полу туфельки. Кивнул, протянул их ей. Развернувшись на стуле к стене, надела их прямо на босые ноги. Поднялась, расправила юбку и усмехаясь про себя отправилась в туалет. Посиди-ка там в одиночестве, дружочек, подумай о своём поведении!

Когда вернулась, тётя Зина подняла голову от журнала:

— Тут этот приходил… как его?… из сто третей… Самый у них молоденький. Говорит приходил, а тебя не было. Оставил на столе ведомость и членские взносы. Ты пересчитала?

— Ой, нет ещё!

Опять это осуждающее покачивание головой! Как он смог оттуда незамеченным выбраться? Сколько она отсутствовала? Минут пять — семь? Чулки натянуть секундное дело. Не поверила даже. Отодвинула стул, села на корточки и заглянула под стол. Действительно пусто! Скрепки валяются, а его нету! Как?!

Вот поэтому и стояла сейчас под горячим душем и злилась. И непонятно даже было, на кого злилась. То ли на него, что он воспользовался ситуацией и так бессовестно её облапал, то ли на себя, что не позволила ему большего и не посмотрела, как далеко он зайдёт. Интересно же! Это с виду они все храбрые, а когда до серьёзного дело доходит, почему-то все тушуются!

Глава 28. Свидание в деканате

5 ноября 1971 г.

Поймала его прямо на следующий день. Повезло, что он прогуливался по коридору и рядом с ним не было Кати Карташовой. Она, похоже, его окучивает. Бутербродики для него из дома таскает, кофеёк в термосе…

Затащила его в соседнюю пустую аудиторию, прижала к стене и притянула к ответу. Он вывернулся у неё из-под рук, но далеко не отбежал. Уселся на ближайший стол и принялся болтать ногами. На её вопрос: «Ты что же, Кузнецов, совсем наглость потерял?» — хмыкнул:

— Что с тобой, Лидочка? Кто тебя с самого утра рассердил?

— Ты, злодей, и рассердил! Я тебя о вчерашнем спрашиваю! Как ты посмел?

Он ресничками своими коротенькими хлоп-хлоп, а глазки у нас прямо как у младенца новорождённого — наивные-наивные!

— Что «посмел»? Массаж тебе сделать? Так ты же сама попросила. А другого я ничего не делал…

Придвинулась к нему ещё ближе. Так близко, что его коленки ей в живот упёрлись. Оглянулась на открытую дверь, понизила голос:

— Кто тебе разрешил чулки с меня снимать?

— Как кто? Никто. Кто же делает массаж ног в чулках? Что-то я, душа моя, тебя не очень понимаю… — а в глазах такое удивление, что она невольно рассмеялась.