Первокурсник

— Двигайся!... Как, как... Жила она с отцом и мачехой. Потом отец умер, а мачеха Катюшу — подругу тоже Катей звать — тут же в детдом сбагрила! Пришлось разбираться... Это грустная история, Снежанна. Закончилась она более или менее хорошо, но я не люблю о ней вспоминать. Мне самому тогда всего одиннадцать было, а пришлось заниматься очень сложными и очень взрослыми делами. Плакал, глотал слёзы, но занимался...

— Почему плакал? — сочувственно посмотрела она на него.

— Да понимаешь... Катюша тогда очень маленькой и слабой девочкой была. Ей к тому моменту ещё десяти не было. А в том интернате сложилась такая атмосфера... В общем, взрослые ребята и девушки отнимали у младших еду и даже поколачивали их. Я, когда впервые увидел её там, у меня от жалости чуть сердце не разорвалось. Стоит в коридоре у окна, на плечах какой-то побитый молью старушечий платок. Под глазом синяк, губа разбита. Я помню, тогда просто взбесился! Отметелил двух бабищ, которые младших девочек обижали...

Он замолчал и опустил голову... Продолжение последовало, когда они устроились за столом. Четвёртым за их столом оказался взрослый парень, который торопливо поглощал свой завтрак.

— А что с той девочкой дальше стало? — спросила Катя, подойдя с тарелкой и стаканом к столу.

— Дальше? Сейчас она живёт в той же квартире, в которой жила со своими родителями. Её удочерила одна моя хорошая знакомая. Она год назад вышла замуж и уже родила мальчика. Сейчас они живут вчетвером. Марго и её муж Катюшу очень любят. По-моему, её невозможно не любить. Ей сейчас двенадцать, но она уже пошла в десятый класс. Так что я не исключение какое-то. Она закончит школу в тринадцать.

— А куда мачеха девалась?

— Вернулась в свой совхоз в Хабаровском крае. Она доярка по профессии. Работает на ферме. Тоже вышла замуж. Я с ней встречался. Она неплохо устроилась. Говорит, что жизнью вполне довольна.

— Ты на неё разозлился, но тем не менее встречаешься? — удивилась Снежанна.

— А что здесь такого? — пожал плечами он. — Я же не знал тогда, почему она такая психованная была. Из-за этого её психоза отец Кати и погиб. Дал ей вечером затрещину после очередного скандала, который она закатила, хватил два стакана водки и на ночь глядя убежал из дома. А в ту ночь необычно сильный мороз был. Около тридцати. Для Магадана такой мороз дело необычное. На следующий день его за городом нашли. Замёрз.

— А из-за чего хоть психоз?

Саша усмехнулся:

— У Катиного отца какое-то заболевание желудка или пищевода было. Из-за этого у него очень неприятно пахло изо рта. А жену он очень любил. Готов был каждую ночь на неё забираться. Она мне потом рассказывала. Говорит, как вспомню, что мне предстоит, так у меня сразу мурашки по коже и крышу сносит!... Ну и отыгрывалась на нём и на детях. У Катюши ещё старший брат есть, но я с ним незнаком. Он к тому времени уже закончил восемь классов и подался во Владик. В мореходку поступил.

— Да, дела... — протянула Катя. — Из-за такой чепухи такая трагедия случилась...

Саша вздохнул:

— С одной стороны посмотреть — действительно чепуха. А с другой... Знаешь, а я эту тётку понял. Хоть и повела она себя после смерти мужа по-скотски, но по крайней мере понятно стало, почему она так себя при его жизни вела. Да не... Она баба-то неплохая. Простая, как три копейки, эгоистичная, но таких ведь очень много. Нельзя же их за это ненавидеть, правильно? Она мне потом призналась, что жалеет о своём поведении. Мы все делаем ошибки. От них никто не застрахован.

— А что за диагноз у отца был? — спросил сидящий напротив Саши парень.

— Не знаю... Она мне говорила, что таскала его по всем врачам. Гастрологи установили, что причина крылась в какой-то болезни желудка или пищевода. Но диагноз она мне не назвала. Да и вряд ли она его запомнила, даже если ей его сказали. Я же говорю — она доярка. Непонятно даже, было ли ему какое-нибудь лечение назначено. Я тогда особенно не вникал. Мне самому в ту пору ещё двенадцати не исполнилось. Не думал тогда, что по медицинской части пойду.

Снежанна кивнула:

— Слушай, ты вчера сказал, что как-то раз умер. Это что, для красного словца?

— Нет, и в самом деле умер. Как раз на следующий день после смерти отца Кати. Меня утром доставили в больницу с подозрением на острое крупозное воспаление лёгких, а уже к десяти вечера я умер. Клиническая смерть продолжительностью в семь минут.

— Ого! — усмехнулся парень. Он уже поел, но не спешил уходить, заинтересовавшись их разговором. — Ну и как там, на том свете?

— Не знаю... — улыбнулся Саша. — Сердце остановилось, но мозг-то не умер. Я всё видел и слышал. Правда слышал, как через ватную подушку. Помню лицо тёти Марины — она как раз пыталась мне сердце запустить. Злая-презлая! Ругается на чём свет стоит, а сама искусственное дыхание делает! А мне так хорошо было! Ничего не болит, дышать не нужно. Смешно даже было... Она меня и вытащила. Сделала прямой укол в сердце, и я назад вернулся. А потом реаниматоры подоспели, и меня забрали из педиатрии.

— А как она там оказалась? Она что, врач?