Первокурсник (СИ)

— Подожди! — Катя с хрустом откусила большой кусок от яблока и невнятно промычала. — Почему забыли? Здрасьте! Я думаю, такие вещи не забываются! У меня у самой волосы на голове зашевелились, когда я окунулась в эту атмосферу! Бр-р-р! Неужели кто-то действительно ходит в такие притоны?

— Ещё как ходят! — рассмеялся Саша. — Это ещё что! Ты бы заглянула в матросский бордель ночью! Эта пивная показалась бы тебе верхом пристойности! Даже описывать не буду, что ты там могла бы увидеть! Пожалею твой желудок!

— Можно подумать, ты там бывал! — фыркнула она.

— Бывать не бывал, но читать доводилось… — туманно ответил он. — Ты, кстати, сама помалкивай о том, что увидела. Остальные уже забыли. Не напоминай им.

— Да почему ты так уверен?! — возмутилась Катя. — Я же говорю…

— Тихо! Что ты орёшь? Знаю я, что ты мне можешь возразить! И тем не менее я прав. Никто из присутствовавших в зале не помнит этот эпизод! Мои вступительные слова помнят, как Иванка соло танцевала тоже помнят, помнят и танго, а про тот эпизод забыли!

— Верь ему, Катя! — вмешалась Иванка, выглядывая из-за Сашиного плеча. — Саша знает, что говорит!

— А чего вы, кстати, так хохотали там, за кулисами? — заинтересовался он.

— Как чего? — рассмеялась Катя. — Ты бы на себя в зеркало посмотрел!

— А что со мной было не так? — забеспокоился он.

Здесь уже не выдержала и прыснула Иванка:

— Ты же по-настоящему возбудился, Саша! — пояснила она. — Хорошо заметно было!

— Правда, что ли? — обескуражено спросил он. Даже остановился, так поразило его это сообщение. Девушки тоже остановились и развернулись к нему. Они обе смеялись. Саша покраснел. Это было заметно даже в мертвенно-белом свете ртутных уличных фонарей, установленных вдоль дороги. Видно было, что он огорчился. Нахмурился и двинулся вперёд. Видимо, чтобы сменить неловкую тему, спросил Катю:

— А ты чего разревелась? По-моему, всё очень хорошо получилось…

— Не знаю… Музыка меня захватила… Я её много раз слышала, но только сегодня поняла, как она прекрасна… И сам танец. Я как будто на огромных качелях летала или в воздухе парила… Приятно так, что словами невозможно описать!… Как-то всё совпало. Теперь верю, что люди в зале могли плакать, когда видели ваше выступление на конкурсе. Ты гениальный танцор, Сашка!

— Ну уж, гениальный… — смутился Саша. Он огляделся по сторонам. Они остановились у крыльца общежития, в котором жила Катя. — Всё, пришли! Спокойной ночи, Катюша!

— Может, зайдёте? — грустно вздохнула она. — Я вас чаем напою… Не хочется так скоро расставаться…

Саша неуверенно посмотрел на Иванку, прежде чем ответить:

— Нам домой пора. Тётя Марина волнуется. Уже десятый час. Мне хотелось бы пораньше лечь. Неделя сложной выдалась…

— Тогда пока… — вздохнула Катя. — Я завтра тоже отсыпаться буду.

* * *

— Саш, давай через реку на автобусе поедем, а там пешком до дома прогуляемся. Погода такая чудесная. Не хочется домой…

— Пошли… Погода и впрямь классная.

Через пару минут Саша спросил:

— Слушай, а зачем ты меня так заводила? Ты же всерьёз танцевала. В полную силу! В тебе, кстати, очень большая сила кроется. Я имею в виду женскую силу. Давно уже заметил, а сегодня ты впервые полностью раскрылась…

— Не говори Марине Михаловне, а?

— Не буду, конечно. Хотя что здесь такого?

— Много такого! Я хорошо помню своё место среди вас! Помню, но это сильнее меня. Сегодня вот прорвалось. Не смогла удержаться. Думала, что смогу шуткой ограничиться, но потом это захватило и стало сильнее меня.

— Что «это»?

— А ты не понимаешь?

Саша неуверенно кивнул:

— Кажется, догадываюсь… Влюбилась?

Иванка молча кивнула и тяжело вздохнула.

— Не огорчайся. — попробовал утешить он её. — Выход всегда найдётся. Любовь всегда выход найдёт.

— А я тебе нравлюсь? — она искоса взглянула на него.

— Конечно. — убеждённо кивнул он. — Если бы не Натка, я бы давно к тебе подкатился. Не могу при ней. У нас с нею большая любовь была.

— Угу, она рассказывала. Ты и сейчас её любишь?

— Нет… Кажется, уже прошло… Она многое сделала, чтобы оттолкнуть меня… Раньше нервничал из-за этого, не понимал, а там на Уссури как-то успокоился и смирился. Понимать по-прежнему не понимаю, но мне это стало безразлично.

— Не хочешь сделать ей больно?

— Угу… Именно поэтому… Меня устраивает жить рядом с ней в качестве брата. Её, кажется, тоже. Так что всё в порядке!

Они замолчали, потому что подошли к автобусной остановке, возле которой топталась на морозе пара человек. Уже потом в почти пустом автобусе, разговор снова возобновился. Садиться они не захотели. Стояли рядом, облокотившись на поручень, касались друг друга локтями, смотрели в темноту за окном и негромко разговаривали…

Глава 15. Олег Иннокентьевич

29 сентября 1971 г. Утро

— Ага, вот вы где! Здесь они, Олег Иннокентьевич! — донеслось от дверей.