Первокурсница

Рука четыре недели была в гипсе и потом еще долго болела по ночам, напоминая о том, о чем хотелось забыть. Наконец Кирилл справился с собой. Он больше не искал встреч. Отучившись на факультете журналистики один год, он ушел в армию.

А у мамы родилась я. Как раз в день рождения Кирилла, пятого апреля. Папа с самого начала знал, что я не его ребенок. Когда он уговаривал маму вернуться к нему, она сразу же заявила, что беременна от Кирилла. Но Василий, обдумав все хорошенько, все-таки организовал свадьбу, после чего семья Тюлькиных отбыла в Омск. Мы прожили там пять лет, а потом вернулись в Самару.

Кирилл в то время учился на четвертом курсе. Как-то в конце марта он обратил внимание на то, что его отец чем-то озабочен, и принялся выведывать причину. Тот сначала мялся, отнекивался, потом нехотя признался:

– Марину недавно встретил, с мужем. Не знал, стоит ли тебе говорить.

Кирилл почувствовал, как засосало под ложечкой. Зачем она вернулась? Оставалась бы далеко, в другом городе…

– Дочка у них, – продолжил мой дед и замешкался.

– Как зовут? – машинально проговорил Кирилл.

– Сашенька.

Кирилл помолчал немного, потом глубоко вздохнул и тряхнул головой.

– Вот и хорошо, – сказал он. – Значит, теперь у нее настоящая семья.

– Мне кажется, я могу показать тебе фотографию девочки…

– Что? – удивился Кирилл. – Она дала тебе фотографию? С какой стати?

Его отец не ответил, достал из шкафа семейный альбом, полистал и, найдя нужную страницу, положил перед сыном. На снимке был изображен давно не стриженный, обросший Кирилл в пятилетнем возрасте.

– Ты что, пап, это же моя фотография! – Кирилл с недоумением взглянул на отца.

Тот молча кивнул. И когда до Кирилла дошло, у него перехватило дыхание.

– Сколько ей лет? – чужим голосом проговорил он.

– Почти пять.

– Точно, пять. Ей должно быть пять.

– Она родилась пятого апреля.

– Пятого апреля?!

Кирилл сорвался с места, схватил куртку и, не слушая отца, старавшегося его остановить, побежал к остановке.

Мама даже и не пыталась ничего отрицать. Только просила, чтобы я ничего не узнала. Я очень любила Василия, которого считала папой. А Кирилл стал для меня взрослым другом, возлюбленным…

Только в двенадцать лет, после эпизода с велосипедом, я узнала правду. Мама сопротивлялась, просила Кирилла опомниться, но тот был непреклонен. Если в двенадцать лет Саша приходит в ярость от одного вида девушки рядом с ним, что будет дальше? Нужно немедленно пресечь ее буйную фантазию. Надумай он жениться, где гарантия, что эта сумасбродка не плеснет в лицо невесте зеленки, краски или чего похуже?

В подробности меня не посвящали. Просто объяснили: так, мол, и так, дорогая, так вышло, что человек, которого ты всю жизнь звала папой, вовсе тебе не отец. А вот человек, за которого ты собралась замуж, и есть твой настоящий папочка.

Целый месяц я ни с кем не разговаривала. Маму и Василия сторонилась, а перед Кириллом вообще захлопывала дверь. А потом шагнула на шоссе перед идущей машиной. Водитель в последний момент успел затормозить, и машина лишь слегка задела меня. Но я упала, ударилась головой об асфальт и две недели пролежала в больнице с сотрясением мозга.

Все это время Кирилл не отходил от моей постели. Постепенно мы снова стали общаться, но отцом я его все равно не считала. Это по-прежнему был друг, только теперь за него нельзя было выйти замуж. А Василий так и остался для меня настоящим папой, спокойным и добрым.

Правда, через два года он ушел к другой женщине, которая ждала от него ребенка. Родители развелись без скандалов и раздела имущества. Их семейная жизнь изжила сама себя, и они почувствовали, что не нужны друг другу. У меня появился сводный братишка Никитка, а мама и Кирилл попробовали пожить вместе, но выдержали двадцать дней. Совместный быт был не для них. Да и чувства поостыли…

Глава 5

Настя поставила на стол глубокую миску с дымящимися пельменями. Мы с Кириллом одновременно потерли руки и рассмеялись, посмотрев друг на друга.

– Саш, тебе с бульоном? – спросила Настя, тяжело передвигаясь по кухне.

– Настя, чего ты ее спрашиваешь? – влез дед. – Клади ей все то же, что ест твой муж.

– Это гены, – гордо сказала я.

– Да какие гены! – хмыкнул дед. – Просто с самого детства ты смотрела ему в рот и обезьянничала – что он, то и ты. А теперь, конечно, привыкла. Вот тебе и все гены.

Я покосилась на Кирилла. Его мысли носились где-то далеко, и он не спешил вступиться за гены. Настя улыбалась, с обожанием глядя на супруга. Она по-другому не умела на него смотреть. Наверно, раньше я смотрела на него так же, еще до того, как узнала правду. Какая несправедливость! Почему мой родной отец не Василий? Сейчас все было бы по-другому. Только я и Кирилл. И никакой Насти.

– Ну, рассказывай теперь, – сказал Кирилл, когда мы вернулись в спальню. – Только в темпе.

Я вкратце обрисовала ситуацию и начала подробно и с удовольствием расписывать достоинства моего кумира.

– Судя по всему, шансов у тебя никаких, – безжалостно подвел итог Кирилл.

– Почему это? – оскорбилась я. – Я вроде бы не уродина и не умственно отсталая.