Первокурсница (СИ)

Мужчина, просматривая странички, вдруг требует, даже не отрывая лица от доклада:

— Садитесь! — и указывает на стул, стоящий в каких-то тридцати сантиметрах от его собственного.

Робко жмусь к двери и вежливо качаю головой:

— Нет, спасибо! Я постою.

Как назло, я сегодня в сером шерстяном платье, чуть выше колен. Если сяду, оно задерется еще выше. Не хочу своими голыми ляжками сверкать перед этими плотоядными глазами, опять с суровой неумолимостью взирающими на меня.

— Это не просьба, Самохвалова. Подойдите и сядьте. Если у меня возникнут комментарии, вопросы, замечания, как мне показывать вам текст? Или у вас дальнозоркость? Вы с порога все увидите?

Вынуждена подойти. Одергиваю платье пониже и сажусь на самый краешек стула, как можно дальше от этого деспота. Сейчас власть в его руках и мне ненавистно чувство собственной уязвимости. Он хмурится, и красной ручкой перечеркивает почти всю страницу. Недовольно ворчит:

— Напустила туману… Нужны примеры, четко мысль излагай! Этот лист перепишешь.

Сердце, испуганно колотясь, ухает в топкую пропасть отчаяния. Да что же это такое? Не выдержав возмущаюсь:

— В прошлый раз вы к этому месту никаких претензий не имели! Мне опять все заново переписывать?

— Конечно, — смешок и внимательный взгляд из-под очков, — Или у тебя есть другие варианты?

Смотрю на него растерянно. Теряюсь в догадках. Что ты от меня хочешь? Решил отыграться на бедной студентке? Ты женоненавистник? Или диктатор? Тебя мама в детстве недолюбила? Какие комплексы кроются в твоей лысой башке?

Всем корпусом развернувшись ко мне, он все также пристально смотрит в глаза. Вдруг, поражая своей откровенной, бесстыдной наглостью, взгляд опускается на мою грудь, прожигая от нее позорную дорожку к коленкам, покрытым лишь тонким слоем капрона. До предела натягиваю платье, но колени так и остаются открытыми. Наша деловая встреча скользит по грани фола, рискуя превратиться в обыкновенное домогательство. Хочется сбежать, но вдруг мне показалось? Вдруг накрутила себя, нафантазировала триллер вместо скучной мелодрамы? Наконец, чуть хрипловатым голосом, профессор весело заявляет:

— Все-то тебе разжевать надо, первокурсница! Ты даешь то, что нужно мне, а взамен получаешь то, что нужно тебе. Засчитаю работу, поставлю хороший балл, не поскуплюсь, — он хищно скалится и добавляет, — Я прошелся по твоим оценкам. Тебе всего ничего не хватает до стипендии. Сильно хочешь стипендию?

Своими толстыми пальцами накрывает мне бедро, по-хозяйски сжимает. Это прикосновение окончательно подтверждает мои худшие опасения. Вскакиваю тут же, с отвращением отмахнувшись. Сердито кричу:

— Вы, Игорь Денисыч, часом не охренели?

В этот момент дверь открывается и в кабинет уверенно и спокойно, как к себе домой заходит Влад. Его фигура разом заполняет всю комнатушку. Футуризм какой-то, иллюзия невозможная! Он невозмутимо приближается к нам и засовывает руку в карман моего рюкзака. Вытаскивает оттуда смартфон под негодующие выкрики хозяина кабинета:

— Да что ты себе позволяешь, наглец? Прощайся с университетом, невежа!

Мой спаситель никак не реагирует. Тонкие, длинные пальцы уверенно бегают по экрану смартфона, пока не раздаются наши голоса: мой и профессора.

— Все-то тебе разжевать надо, первокурсница! Ты даешь то, что нужно мне, а взамен получаешь то, что нужно тебе. Засчитаю работу, поставлю хороший балл, не поскуплюсь.

Влад произносит сухо, без эмоций:

— Мира, достань зачетку. Игорь Денисович сейчас поставит тебе отметку за доклад. Хороший, щедрый балл — он обещал не скупиться.

На профессора жалко смотреть. Лицо покраснело, в глазах беззубая ярость вперемешку со страхом и отчаянием. В жалкой попытке сохранить лицо он двигает к себе зачетку и ухмыляется:

— Неуд по тебе плачет, Самохвалова, но я сегодня добрый. Пусть твой паж сотрет запись так, чтоб я видел. Тогда получишь нормальный балл.

Влад отрицательно мотает головой.

— Сотру запись и ваша щедрость улетучится. Не пойдет.

Профессор пожимает плечами, ставит в зачетку высший балл, витиевато расписывается. Торжественно вручает мне зачетку, затем разводит руками и добродушно заявляет:

— В конце концов, ничего такого я тебе не сказал, Самохвалова. Но стипендию тебе дарю, так и быть. Можешь не благодарить. Теперь идите, наш разговор закончен.

Влад хватает меня за руку и тащит на выход. На пороге оборачивается:

— Запись не сотру. Но если забудете про красивых студенток, я забуду про запись. Она нигде не всплывет, даю слово.

После этого обещания мы окончательно выходим, аккуратно закрыв за собой дверь. Влад по-прежнему тащит меня прочь, и я, нелепо подпрыгивая, быстро переставляю ватными ногами, пытаясь за ним поспеть. В вестибюле он, наконец, останавливается перед раздевалкой, достает из кармана номерок, отдает гардеробщице и поворачивается ко мне с упреком:

— Не хочу этого говорить, но… Я же тебя предупреждал!

Отвожу глаза, киваю. Предупреждал, да. Но разве был у меня другой выбор?

Надев пальто, выхожу с Владом на улицу. Тихо говорю:

— Спасибо, что выручил. Ты хороший друг.