Первомайские мальчики

В Москве Премьер-министр вызвал помощника. Раздражению не было предела, и он рыкнул вошедшему сначала нецензурной бранью, затем вопросом:

— Что там за мышиная возня вокруг нашего генерала? Звонков доложил, что на него чуть ли не охота организована каким-то майором. Кто в стране хозяин, чёрт вас дери? Я или ФСБ? Немедленно исправить положение.

Президент позвонил Премьеру:

— Слушай, в чём дело? Только что телевидение начало прямой репортаж из Новороссийска. Ты смотришь? Науков заявил, что вчера его хотели отравить. Это ни в какие ворота не входит. Может быть, послать за ним специальный самолёт?

Ответ звучал успокаивающе:

— Предположение учёного ещё не факт, что так и было. Мне кажется, не царское это дело заниматься самолётами для учёных. Государственных дел полно. У нас на носу встреча с представителями фонда Сороса. Американцы предлагают взять на себя финансовое обеспечение воспитания первомайских мальчиков. Это большое дело.

— Большое то большое. Я об этом знаю. Но уже есть возражения. Говорят, что за американские деньги мы получим и американскую идеологию. Несколько миллионов парней будут проамерикански настроены. А мы Россия.

— Так говорят те, кто сами не хотят работать.

Между первыми лицами государства начался обычный государственный деловой спор.

Майор Быстров попросил соединить его с непосредственным начальником для срочного доклада. В трубке помолчали и ответили, что у телефона будет его заместитель, так как начальник отдела внезапно заболел.

Вопросы в голове Быстрова замелькали с калейдоскопической скоростью: Что значат слова «внезапно заболел?» Так ли это на самом деле? О том, чем сейчас занимается Быстров, не должен был знать никто. С кем контактировал по его делам начальник, Быстрову не сообщалось. Вспомнились недавние слова начальника: «Можем оба полететь в тартарары». Где произошёл прокол? Кто проследил за ним и кто ведёт двойную игру? Что известно заместителю, а что нет? Что ему можно доложить, а чего не следует?

Голос заместителя был вкрадчиво мягким:

— Слушаю вас, Семён Семёнович. К сожалению, шеф срочно лёг в больницу. Я буду у него и всё передам, если нужно. Какие у вас проблемы?

Быстров понял, что заместитель не в курсе событий, по крайней мере, в том свете, в каком они говорили с начальником. Поэтому докладывал очень осторожно.

— Особых проблем нет. Хотел только поставить в известность о том, что Михальского посадили в самолёт в сопровождении одного бойца ОМОНа. Сажал его Генерал Авдругов.

— Ну, и замечательно, — ответил спокойно заместитель. Вы, собственно, тоже можете возвращаться со своей бригадой. Можете этим же самолётом, если хотите.

«Значит, об отправке помощников он знает», — подумал Быстров, но не знает о последнем задании для них и спросил, как бы между прочим:

— А генерал-лейтенат Авдругов тоже возвращается в Москву?

— Семён Семёнович! — в голосе заместителя появились угрожающие нотки. — Какое вам дело до генерала? У него своя задача, у вас своя. Это не наша епархия. Вы могли бы вернуться в Симферополь, но, как мне только что стало известно, американского журналиста Мак-Алистера украинские власти освободили, и он уже летит в США. Вот и вы в принципе свои дела успешно закончили. Возвращайтесь. Это приказ.

— Слушаюсь! Но этим рейсом уже не успею. Посадка началась, и мест для всех нас не будет, так как полно журналистов. Все места захватили.

— Ну и ладно. Езжайте, как получится, — уже мягче ответил заместитель. — Жду вас в Москве.

Ведущий пресс-конференции протянул руку вперёд, указывая на человека, стоявшего рядом с большой телевизионной камерой, красный огонёк которой говорил о том, что она включена и работает в прямом эфире:

— Прошу вас задать первый вопрос.

— Телекомпания НТВ. Я готовился задать другой вопрос, но в связи с услышанным нами только что серьёзным заявлением об отравлении, хочу спросить: вы знаете, кто покушался на вашу жизнь и почему?

— Позвольте на этот вопрос ответить мне, — вмешался Александр, заметив, что Роман несколько смутился и не готов был говорить. — Я капитан внутренних войск Грамотеев, нахожусь рядом с Романом Науковым в целях обеспечения его личной безопасности. По образованию я юрист и могу сейчас сказать, что нам известно имя покушавшегося, но следствие по этому делу только началось. Давайте не будем обсуждать эту тему до суда. Это не полагается.

Следующие вопросы были непосредственно к Роману:

— Как вы думаете, какое значение для науки имеет ваше открытие?

— Полагаю, что реакция учёных на то, что случилось, говорит сама за себя. Я пока могу судить только по вашим сообщениям. С учёными ещё не разговаривал. Но если к проблеме проявили интерес многие страны, очевидно, она имеет большое значение.

— Вы собираетесь делать новые открытия?