Первоначальное христианство

Только когда упадок империи поразил все источники умственной жизни, христианские писатели, которые тоже не были представителями умственного оздоровления, могут выдерживать сравнение, один на один, с современным им язычеством; но и здесь широта кругозора остается опять-таки у мистиков старого образа мысли, вроде Порфирия и Плотина, а не у ожесточенных полемистов новой веры, Киприана или Арнобия. Тот моральный признак, который в новое время считался первичным и типичным для христианства, а именно imitatio diristi, никогда не был свойственен христианским отцам церкви; во всяком случае, этот принцип не был у них выдержан. Идея подражания Христу — скорее результат средневековых размышлений, продукт многих поколений монастырской жизни и налаженного церковного порядка под защитой необычайно прочного мира.

В течение тех веков, когда христианская церковь, постепенно разрастаясь, стала, наконец, самым подходящим культом для гибнущей империи, ее история почти сплошь занята внутренней и внешней борьбой, конфликтами между церковью и ее языческими гонителями, между ее литературными корифеями и языческой критикой, между поборниками ортодоксии и еретическими новаторами, между сторонниками различных догм, чья борьба на жизнь и на смерть должна была в конечном счете определить, в чем сущность ортодоксии.

Основным социологическим фактом надо считать существование организации с прочной экономической жизнью — прочной, так как она обслуживала постоянный спрос — в недрах общества, чьи учреждения все более и более страдали от экономического упадка. Когда начинались враждебные действия со стороны внешних сил, составные элементы этой организации сплачивались, чтобы оказать сопротивление и выжить; впоследствии спорящие группы боролись одна против другой за обладание могуществом и престижем церковной организации. История обоих видов борьбы с внешними врагами и между отдельными группировками внутри церкви есть вместе с тем история христианской догмы и иерархической структуры церкви.

2. Рост духовенства.

В иезуистских группах I века, как мы видели, были «епископы» или надзиратели и «пресвитеры» или старшины; такие названия им дали просто в подражание эллинистическим религиозным обществам, еврейским и языческим, в восточных областях империи. Епископ первоначально был только инспектором и распорядителем «сборов» как денежных, так и других и занимал тот же духовный и социальный ранг, что и пресвитеры и дьяконы. Не было специального посвящения в сан, рядовой член общины мог при надобности даже совершать таинство причащения.

Проповеди и поучения вначале не составляли специальной функции какого-либо члена общины, «пророком» мог быть кто угодно (возможно, что название «пророк» появилось позже, по имени жреца-наблюдателя или епископа в некоторых египетских храмах, на обязанности которого лежало распределение доходов); но некоторое время произносили публичные проповеди странствующие апостолы, старавшиеся основать новые группы христиан и совершавшие евхаристию всюду, куда они приходили.

Как и следовало ожидать, звание епископа, в виду его экономической важности, приобретало все больше морального авторитета; столь же естественно, обычные в раннюю пору информационные увещевания, или «пророчества», всегда очень легко вырождавшиеся в истерическую глоссолалию, бессмысленные «языки», были вытеснены регулярной проповеднической деятельностью квалифицированных людей. В I веке таких людей было, должно быть, мало; они обычно превращались в деятельных епископов, все больше и больше отожествляли себя со священнослужителями «мистерий» и, конечно, стали отвергать вмешательство «мирян». Здесь опять-таки следовали примеру язычников; некоторые языческие общества имели своего «теолога», а во всех этих обществах епископы пользовались известными преимуществами и авторитетом.

Когда общины расширились и церковная служба усложнилась, епископу понадобились помощники, и для этой цели к нему официально присоединили пресвитеров в качестве служителей. Однако, жреческий дух лишь постепенно завладел культом целиком. Литургия долгое время была делом местного вкуса. Весьма вероятно, что полное представление мистерий страстей, распятия и воскресения полностью никогда не давалось, за исключением разве нескольких крупных центров, где такие спектакли приходилось давать, конкурируя со специальными языческими приманками этого рода.

Первичной функцией всякой церкви была евхаристия, с ее изменчивым ритуалом и гимнами, исполнявшимися специальными должностными лицами. Когда численность церковных общин и их доходы возросли, люди честолюбивые и с административными способностями стремились вступить в ряды церкви, и уже к концу II века раздаются громкие жалобы на жадность и заносчивость главных епископов. Однако, их своекорыстие содействовало развитию секты. Такие люди фактически строили церковь, подобно тому, как позднее воинственные дворяне создали машину феодализма или жаждущие наживы «рыцари индустрии» создали особую структуру современных торговых компаний.