Первоначальное христианство

Но даже такие трезвые политики, несмотря на помощь со стороны полемической пропаганды, не сумели бы посреди всех раздоров и споров сохранить какое-либо преобладающее основное течение, если бы церковь была предоставлена самой себе. Полемические писатели, вообще говоря, никого не обращали, они только воспламеняли людей, уже ранее обращенных, и споры между отдельными течениями становились все более и более страстными, более яростными, более грозными, пока, наконец, государство не спасло церковь от нее самой.

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ЦЕРКОВЬЮ И ГОСУДАРСТВОМ.

1. Гонения.

Агрессивный характер христианского движения неизбежно должен был вызвать гонения на него со стороны таких же фанатиков. В самом деле, уже из-за одного своекорыстия жречества все древние религии склонны были ненавидеть и подавлять всякий новый культ; ничто так не проникнуто таким ожесточенным фанатизмом, как еврейское священное писание, но много следов фанатизма мы находим и в языческом мире.

Так, в Греции было оказано сильное сопротивление введению культа Диониса, а в Риме к нему применили около 187 г. при обстоятельствах, явно преувеличенных у Ливия, древний римский закон против новых культов. Позднее взрыв религиозности привел к официальной ликвидации культа Изиды и Сераписа в Риме. Но империя всегда предполагает некоторую официальную терпимость к чужестранным культам; как в Вавилоне и Египте, так и при эллинистическом и римском образе правления религии каждой провинции более или менее растворились в общей массе. Если даже древние Афины вынуждены были разрешить в черте города мирные чужеземные культы, то широко разлившиеся империи, конечно, не могли действовать иначе.

В самом деле, распространение христизма зависело от того, что во всей империи облегчилась возможность веры в чужих богов. Не может быть большей ошибки, чем обычное утверждение, будто успех пропаганды христизма объясняется «прискорбным скептицизмом»; напротив, рационализм фактически исчез, и даже римские язычники, наиболее враждебные христизму, хорошо относились к другим новым культам.

Если бы христианский культ, как и его не еврейские современники, заключался только в стремлении «почитать бога согласно велениям совести», он подвергся бы гонениям со стороны язычников не больше, чем другие чужеземные культы или чем иудейство, за исключением тех случаев, когда государство вменяло в обязанность воздавать почести статуе императора. Одним богом больше — это не составляло соблазна для политеистов.

Но христизм воспринял от иудаизма, как основной принцип, ненависть к «идолам», и христианская пропаганда с самого начала содержала жестокую полемику против них. Для христиан языческие боги не были чем-то нереальным, они были для них злыми демонами, вечно деятельными. Далее, поскольку первые иезуисты в западной части империи разделяли ненависть евреев к Риму, выраженную в Апокалипсисе, то весьма естественно, что они вызывали насилия со стороны римлян. Постоянное предсказывание близкой кончины мира, в том числе, конечно, и Римской империи, само по себе рассматривалось, как мятежное действие, а если к этому еще присоединялось оскорбительное презрение ко всем прочим религиям, то это не могло не вызвать злобы против них.

Таким образом, хотя сообщение о кровавых гонениях при Нероне, как уже было указано, — явная фикция, поскольку дело идет о христианах, ибо эти события не упоминаются в «Деяниях», — в период империи с самого начала было много случаев местных и всеобщих враждебных действий и против иезуистов и против евреев. Вполне определенное учение, вложенное в уста Иисуса, что он принес не мир, а меч, и создает раздоры внутри семьи, не могло, конечно, смягчить предубеждение против религиозных принципов новой веры. Во времена Тертуллиана христиан, поэтому, определяли, как «врагов богов, императоров, законов, нравственности и всей природы».

По словам Тертуллиана, писавшего при имп. Севере и Каракалле, церковь преследовали только дурные императоры. Но опасность гонений заключалась не столько в специальных указах, сколько в применении к христианам постоянно действующих законов против тайных обществ и ночных богослужений и в обычной склонности невежественной, руководимой жрецами, фанатичной массы к взрывам жестокости в периоды народных бедствий и смятения. Землетрясения или эпидемии всегда были достаточным предлогом, чтобы обрушиться на новых «безбожников», вызвавших гнев божий.

Уже одного факта ночных богослужений, доказывающих, между прочим, что ранний иезуизм был как-то связан с культом солнца, было достаточно для того, чтобы вызвать подозрения. Но так как митраизм терпели, несмотря на его ночные обряды, то и христианство терпели бы, если бы оно не давало других поводов для обвинений. Но и этих поводов правительство долгое время не знало.