Первопонятия. Ключи к культурному коду

Закономерно, что современная молодежь мало знакома с этим понятием, оно постепенно выходит из употребления. Национальный корпус русского языка позволяет статистически подтвердить эту тенденцию. Пики употребления слова «пошлость» приходились на 1846, 1861 и 1903 годы, когда поколения Гоголя – Белинского, Тургенева – Чернышевского и Чехова – Горького поднимались на борьбу с мещанством, приземленностью, буржуазностью. В ХХ веке пики приходятся на 1931 год (борьба за социалистическую мораль, искоренение буржуазных пережитков в быту) и 1963 год (время «оттепели», бригантин, тайги, возрождения романтических идеалов и веры в коммунистическое будущее). А в XXI веке быстро падает частота употребления этого слова. Явления, близкие к пошлости, обозначаются иначе, не моралистически, а скорее стилистически: гламур, попса, китч…

Пошлость и занудство

Есть два схожих типа деградации личности: пошлость и занудство. Часто они смешиваются под общей, более широкой категорией «пошлости», но стоило бы их различать. В обоих есть инерция повтора, стертости, безвкусия и безмыслия. Но пошляк повторяет чужое (общее, известное), а зануда – свое (зацикливается на любимой мысли). Пошляк утверждает с пафосом прозрения, что Волга впадает в Каспийское море, а зануда объясняет, что Каспийское море вовсе не море, а озеро, поскольку окружено со всех сторон сушей. Зануда высшего ранга поправляет обоих: в Каспийское озеро впадает не Волга, а Кама, притоком которой является Волга (и гидрографически он совершенно прав. В месте слияния Камы и Волги первая мощнее второй).

Пошляк с энтузиазмом повторяет за другими, как если бы это было свое, а зануда скучно твердит свое, как если бы это было интересно другим. Пошляк стремится к красоте, а зануда к истине. На вопрос, как дела, пошляк отвечает бравым «лучше всех» или рифмованным «как сажа бела», а зануда начинает подробно рассказывать о своих делах. Пошляку важен эффект, а зануде – деталь. Пошляк претенциозен и самодоволен, зануда тщателен и назидателен. Романтизм вырождается в пошлость, а реализм – в занудство. Гоголь, подводя итог романтизму, открыл «пошлость пошлого человека», а Чехов, подводя итог реализму, – занудство занудного. Его самые характерные герои, вроде Ионыча или Беликова из «Человека в футляре», не столько пошляки, сколько зануды. Пошлость вызывает ухмылку, иронию, сарказм; занудство – скуку, тоску и меланхолию. Пошлость склоняется к преувеличению, гиперболе, а занудство – к детализации, литоте, перечислению. Пошлость – восклицательный знак, тире или многоточие; занудство – запятая, двоеточие, точка с запятой.

Пошлость как тепловая смерть цивилизации

Пошлость в широком смысле – это не только свойство отдельных личностей, но и определенноe состояние культуры: оцепенение, инерция, энтропия при внешней имитации движения. Пошлость – космический феномен, перенесенный в область цивилизации. Когда горячее остывает, а холодное нагревается, они уравниваются по температуре – такова термодинамика пошлости. Обычно цивилизация трактуется как антиэнтропия, но когда в ней образуются свои островки энтропии, выгорание, остывание, признаки тепловой смерти, – это и есть пошлость. По сути, о возрастающей пошлости во вселенском масштабе говорит открытый Рудольфом Клаузиусом второй закон термодинамики – о неизбежном возрастании энтропии, об уравнивании разных температур и исчерпании энергии во Вселенной. Но гораздо раньше этот сценарий воцарения посредственного дан в Откровении Иоанна Богослова: «…знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то изблюю тебя из уст Моих» (Откр. 3: 15–16). Таково предвестие конца мира. Этот апокалиптический прогноз тепловой смерти был подтвержден почти две тысячи лет спустя физическим открытием, давшим ключ к сравнительному пониманию растущей энтропии в космосе и пошлости в культуре. Изблевать теплое из уст Творца – это и значит исчерпать судьбу творения.

Сходное предсказание – у Томаса Элиота: мир погибнет не от огня, не от вспышки энергии, а от ее угасания. Вот как начинается его поэма «Полые люди» (1925, пер. А. Сергеева):

Мы полые люди,
Мы чучела, а не люди
Склоняемся вместе —
Труха в голове,
Бормочем вместе
Тихо и сухо,
Без чувства и сути,
Как ветер в сухой траве
Или крысы в груде
Стекла и жести

Нечто без формы, тени без цвета,

Мышцы без силы, жест без движенья…

А завершается так:

Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Не взрыв но всхлип.

Полые люди, пошлые люди… Мир начался творческим взрывом, а закончится унылым всхлипом. Конечно, если мы сами ему в этом поможем своей человеческой пошлостью.