Первопричина 3: СССР, любовь и магия (СИ)

— Я что, с зятем выпить не могу? — перепрыгивая через забор спрашивает Сидор. — Вот же придумали! Для аппетита это.

— Ох ё-моё, — увидев в руке Сидора литровую бутылки выдыхаю. — Прощай печень.

— Игорёк! — увидев меня орёт Громов. — Настоечки, домашней, по рюмочке?

— Дядь… Бать, а чего там по рюмочке? Давай выпьем по стакану.

— Хороший ты человек, — смахнув рукой выступившие слёзы вздыхает Сидор. — Душевный.

Нда… Но, ничего не поделаешь. Пьют здесь все, пьют много. Придётся привыкать. Ко всему.

— Лен, счастье моё, организуй пару стаканов, закусить и сок…

Садимся прямо у ворот, Сидор зубами вырывает пробку, сияющая от такого обращения Лена, приносит стаканы, закуску в виде колбасы и свежей зелени, ну и бутылку лимонного сока. Как-то слишком вежливо здоровается с Сидором, целует меня и хихикая убегает.

— Вот ведь как, — наливая настойку усмехается Сидор. — Не знал что ты как представитель молодёжи, так ласково можешь.

— Держу марку. С вас пример беру. Я же видел как вы с мамой общаетесь.

— Молодец. А то что нас мамой с папой уже называешь, так вообще хорошо.

Эхе-хе… Ну, это и к лучшему. Мир без войны. Никаких апокалипсисов. Всё даже круче чем в прошлой жизни развито. Люди, по большей части хорошие. Даже мои загоны вытерпели. Буду жить и наслаждаться. Если меня раньше в могилу не загонят. Или я сам от болевого шока не сдохну. Хотя есть сок.

Сидим пьём, смотрим как через забор перепрыгивает Самуил. Подтягивает треники, встаёт на четвереньки, вытягивает из-под забора пакет, закуривает папиросу и топает к нам.

— Ух, еле вырвался, — присаживаясь рядом улыбается Иванов, тянет мне руку и после того как пожимаю, выкладывая из пакета продукты кивает на мотоцикл. — Ох какой красавец. Приобрёл?

— Не, Маша приехала.

— Маша? Маша, Маша, — задумчиво бормочет Самуил. — Это которая?

— Которая главврач, — закуривая папиросу улыбаюсь. Кашляю, вытирая слёзы мотаю головой… — Грибочкина Мария Андревна. Какая крепкая… Кха…

— Вот те раз, — доставая из пакета стакан удивляется Самуил. — Позволь узнать, она тоже…

— Не, она просто в гости. Они с Леной дружат.

— А, ну да. Ну что, Сидор, наливай. А помнишь как тогда, в сорок шестом… Хотя давай не будем об этом. Игорь, давно хочу спросить, у вас же там вроде две тысячи двадцатые. Как обстоят дела в науке, технике, космонавтике? Наверняка далеко шагнули.

— Назад мы шагнули, бать. Можно сказать в средневековье. Общество плоскоземельщиков живёт и процветает. Да и остальные тоже не отстают. Теории заговора, рептилоиды, инопланетяне, биороботы-масоны-сатанисты-иллюминаты. Чем бредовее идея, тем больше у неё последователей. Все то снежного человека ищут, то по заброшкам в поисках приведений шарятся. Снимут какую-нибудь хрень, а потом деньги за просмотры получают.

— А за враньё не наказывают? — интересуется Сидор.

— Хм, не было случаев.

— Поразительно, — возмущается Иванов. — Плоская Земля. Сидор, друг мой, нам срочно надо выпить. Выпить за то, что у нас таких мракобесов нет. А снежные люди, это кто такие?

— Такие большие волосатые обезьяные. В Гималаях живут. То есть жили, изначально. Потом по свету расселились. В основном в

лесах. Везде короче. Типа легенды. Следы там находят, клочки шерсти. Снимают, на самые плохие камеры. Операторы все как один с похмелья, снимают на бабушкин тапок, плюс у каждого болезнь Паркинсона. Бред.

— А что ещё? — интересуется Самуил.

— Да много чего. Инопланетяне прилетают, алкашей воруют и круги на полях рисуют. Пирамиды строят. Никто не верит что египтяне их сами построили. Говорят были инструменты, особенные.

— Нда… Так папирусы же сохранились, — подавая мне полный до краёв стакан качает головой Самуил. — Там же всё написано. Я сам в музее видел.

— Бать, это слишком просто. И не так красиво. Вот инопланетяне, это да…

Выпиваю стакан, наклоняю голову на бок. Чмокаю губами…

— Не пошло? — подрывается Сидор. — Сын, ты закуси. Кажется я с градусами перебрал.

— Вкусно, блин. Давайте ещё.

— Проблемка у нас, товарищи, — разделяя остатки настойки ворчит Самуил. — Горючка закончилась.

— Ща всё будет, — выглянув из калитки хихикает Грибочкина и тут же скрывается.

Довольно быстро возвращается, выносит две бутылки водки по ноль семь, ставит их на траву и растрепав мне волосы удаляется. И всё бы ничего, но вот её купальник… Короче, ниточки и три треугольника ткани едва хоть что-то прикрывающие, купальником назвать очень сложно.

— Подруга говоришь, — открывая бутылку усмехается Сидор.

— Ох, да… Просто подруга, причём даже не моя. Ну всё, хватит об этом.

— Как скажешь, — смеются оба. — А запечатление было?

— Было.

— Ну тогда наши поздравления, — смеются оба.

— Спасибо. Вы на это…

— Мы на это смотрим положительно, — наливая водку выдаёт Сидор. — Есть у нас примеры.

— Полковник Константинов?

— Ну да, — подавая мне полстакана кивает Громов. — Правда тогда он ещё лейтенантом был. Но шесть жён у него уже было. Красивые девушки, добрые и умные. Особенно Марина Павловна и Серафина Яровна. Фая и Рая, Роза и Катя. Ты не поверишь Игорёк, но это только благодаря им мы победили. Отец их Осип…

— Так говорили что из-за Лазарева.